Власть оружия

  По двору сновали каратели. Они занимались привычным делом, собирали и сортировали трофеи, обыскивали захваченный цех, волокли из подвалов инструменты, оборудование и заготовки. Добычу складывали в две кучи: одна - то, что повезут в Харьков, другая - то, что нужно уничтожить на месте. Кучи оказались примерно одинаковыми. Двое механиков, откинув помятый броневой щит, ковырялись в моторе платформы, еще один накручивал круги около зданий - осваивал сендер, прежний хозяин которого сейчас лежал среди других мертвецов - их снесли под стену, в тень.

  Мажуга въехал во двор через один из проломов в стене, подкатил к платформе и затормозил. Самоха, приветствуя, поднял бутылку и, завершив движение, поднес горлышко к губам. Он жмурился на солнце, заливавшем половину двора, другая половина тонула в длинной и широкой тени, которую отбрасывала гусеничная башня.

  - Ну, как тут?

  - Тут порядок, Игнаш, как на кладбище, - управленец рыгнул и указал вереницу окровавленных тел, выложенных в ряд под стеной фермы. - А Курчан спекся. Вишь, говорил я ему: не лезь вперед, не суйся, сперва постреляем из орудия... мы ж пушкари или как? Так нет же, полез. Гляди, чего они с платформой сделали, некрозное семя!

  - И чем это?

  Самоха задумчиво пошевелил ногами, перекатил в пыли толстую трубу, на которую поставил башмаки.

  - Сперва из вот этого засадили, потом, когда толпой ломанулись, гранатами добили. Эй, мужики, что с мотором? Сумеете запустить? Или помощь из цеха кликать надо?

  - Управимся сами, факт! - откликнулись из-под капота, - на месте починимся, токо времени уйдет...

  - Нет у нас времени, - печально объяснил Самоха, обращаясь больше к Мажуге, чем к механикам.- Если верно, что Граф в Донной Пустыне, нужно нам туда без отсрочки. Я тут команду оставлю, пусть неспешно чинятся, в платформу барахло захваченное грузят, а мы с остальными на юга двинем. Ты ж с нами, Мажуга? Соглашайся, что ли, а то и вовсе тошно. Курчан, дурень молодой, не вовремя сгинул, а я не управлюсь там. Кто-то пошустрей нужон. Поехали, Игнаш, поехали!

  Самоха хлебнул из бутылки.

  - А цех не зря громили. Видал, чего они здесь успели наладить? Вона, труба у меня под башмаками, видишь? Там пружина сильная, взвел ее, закинул в дуло гранату - и пали себе, как из пушки. Граната тож не простая, пороховой заряд сзаду. О, какое чудо учудили. Сперва пружина гранату выбрасывает, потом заряд полыхает! Я эту штуковину в цех отошлю, пущай производство налаживают. Неча такие штуки где попало клепать, это пушкарского цеха промысел, и точка!

  - Ну что ж, послужил, я значит, цеху пушкарей. А я ведь тебе этот рынок сдал, это у меня последнее, что оставалось, что со старого времени храню. С прежней работы, сыскарской. Я про них давно знал, да не было случая это знание продать. Теперь уж все, теперь новые времена, новые люди, не услежу за ними, староват я для нынешних-то...

  - Вот и поехали со мной, Ржавый, когда ты еще себя молодым снова почувствуешь, а? Что тебе та ферма? Пыль там и скука, небось, впрямь заржавеешь.

  - Молодым, говоришь...

  - Ага, - Самоха откусил пирог и, задумчиво жуя, уставился на Ржавого.

  - Может, и прав ты. Хм, молодым...

  - Во! - Самоха обрадовался, взмахнул бутылкой. - Сегодня же и выступим! А платформу здесь покину, пущай ремонтируют, сколько надо. Слышали, мужики? Ну, пару мотоциклеток для прикрытия, людей, чтоб добычу грузили. А мы - в путь! И скорей бы оно все закончилось, что ли...

  Тут, описав очередной круг, подъехал сендер. За рулем сидел скалящийся во весь рот каратель.

  - Эй, Штепа! - заорал Самоха, взмахивая рукой с остатком пирога. - Глуши мотор, мутафаг бешеный, глуши, я сказал! А ну, иди сюда, чтоб тебя некрозом обсыпало!

  Йоля даже присела, так хрипло и страшно заругался добрый с виду толстяк. Каратель тоже услыхал, затормозил и выскочил из сендера. Его ощутимо качнуло, парень был, похоже, пьян. Самоха резким движением, будто досылал снаряд в казенник орудия, втолкнул пирог в рот и энергично заработал челюстями. Штепа подошел и встал перед начальством, демонстрируя в ухмылке желтые прокуренные зубы. Самоха, краснея от натуги, пропихнул в горло плохо прожеванный кусок и снова заорал:

  - Ты шо, гад, укурился? В дымину! В дымину укурился, некрозное чучело, ты шо творишь, урод? Опять дурь где-то сыскал?

   Штепу брань не смутила, все так же улыбаясь, он развел руками:

  - А шо ее искать, родимую, по-над забором аж кустами выперло! Они, дурни, здешние, ее не курили, видать. Токо шкелетов над кустами вешали.

  Мажуга пояснил:

  - Они с-под мертвяков дурь не обрывали, боялись, видно.

  - Ну а этому все до мутафаговой мамы, - ткнул в Штепу бутылкой Самоха. - Вот такой он, укурится, и давай чудить. А в бою первый, за то и не наказываем... Штепа, не пали бензин зазря, возьми сендер, обкатай окрестности, собери мотоциклетчиков, до полудня выступим ужо. Новая работа у нас наметилась, понял, рожа твоя кривая?

  Улыбка, и до того широкая, теперь просто разнесла штепину рожу в ширину.

  - Ага, понял, Самоха, я усе понял!