Власть оружия

  - Не прознал бы кто, - еще один голос, высокий, молодой.

  - Трупы в холмовейник бросим. Ползуны обожрут, а по шкелету ж не поймешь, чего оно было... пока было.

  Мажуга выпрямился, вскинул кольт и стал палить туда, где над решеткой колючих веток мелькали головы. Там заорали, кто-то выстрелил в ответ, пуля прошла далеко. Йоля подскочила, вскидывая "беретту", но крики и треск веток уже удалялись. Бабахнул сдвоенный выстрел, дробь ударила в нескольких шагах от беглецов - стреляли на бегу, не целясь.

  - Идем, глянем, - Мажуга, заряжая на ходу кольт, направился туда, где видел местных.

  В кустах лежал незнакомый мужчина с простреленной головой. Игнаш обшарил его карманы, поднял обрез и подсумок с зарядами крупной дроби. Вокруг иссеченные и поломанные ветки были в крови, красные следы уводили в сторону дороги.

  - Теперь нам здесь еще опасней, - буркнул, подходя, Самоха. - Ночью идти придется. Охо-хо...

  Йоля мысленно взвыла. Ноги гудели, и каждый шаг давался с трудом, но она брела следом и не жаловалась. Жаловался Самоха, но так, без напора - сам понимал, что идти нужно. Далеко за полночь Мажуга остановился и объявил:

  - Вроде, достаточно отмахали.

  Йоля с оружейником тут же повалились на землю. В эту ночь Йоле снились кукурузные лепешки и бутыль с водой - из толстого зеленого стекла. Проснувшись, она подумала: какой скучный сон! Вот раньше ей снились важные, значительные вещи, небо, там, оружие... а тут мелкое все. Почему? Может, она уже повидала мир, познала все важное, и теперь ее ждут только мелочи, вроде лепешек и воды в бутыли толстого стекла? Ну уж нет, впереди - счастье. Они спаслись из Донной пустыни, забравшей целую карательную колонну, и теперь все будет хорошо. Скоро они будут дома... Йоля улыбнулась.

  - А, проснулась, - Мажуга тоже улыбнулся, хотя дела их были, вообще-то, неважные, но глядеть на грязную счастливую Йолю ему было до некроза приятно. Он тоже подумал: скоро они будут дома, и уж тогда пойдет хорошая жизнь. Совсем немного осталось.

  Рядом сел Самоха, потянулся, застонал и стал мять поясницу.

  - Эх, не в мои года такие путешествия устраивать... и ноет, и тянет, и кости ломит...

  - Да уж, толстяк, - ухмыльнулся Игнаш. - Тебе бы в кабинете, со шкафами, а в шкафах водка у тебя, холуи по каждому слову все принесут-унесут. А?

  - Ну и что, я ж заслужил все, что имею. И шкафы, и холуев - все горбом заработал.

  - Дядька Самоха, а тебе чего снилось? - встряла Йоля.

  - А... снилось всякое, я уж не помню. Я никогда снов не запоминаю. А к чему тебе?

  - Да так.

  - Выпить бы сейчас, сразу бы полегчало, - пробурчал Самоха, морщась и растирая поясницу, - так нет ничего.

  - Ладно, пошли. Вставай, оружейник, пушки тебя заждались, - ободрил Игнаш. - Скоро возвратишься в свой кабинет к любимым шкафам. Теперь уже недолго осталось. Считай, вырвались мы, спаслись.

  - Теперь все будет хорошо, - поддакнула Йоля.

  Путники снова зашагали на север, другого направления не было. Впереди лежала выжженная солнцем равнина, утыканная обломками бетонных секций. Ветерок шевелил невесомую сгоревшую траву, в которой протянулись блестящие нити - следы ползунов. Холмовейник высился поблизости, его обитатели уже попрятались, слишком жарко для них. Ни дороги, ни каких-либо признаков жилья не заметно.

  Сперва Йоле шагалось легко, мысли приходили только хорошие - о будущем. В самом же деле, осталось совсем немного. Она шла последней, впереди Самоха жаловался на больную спину, а Игнаш над ним подшучивал, звал к себе на ферму - дескать, поработаешь в поле, жирок сгонишь, окрепнешь. Потом навалилась жара, мужчины замолчали. Они обогнули груду обломков бетона, увитую пожелтевшими побегами ползучего плюща - и Йоля наткнулась на спину Самохи, тот резко встал, потом метнулся обратно, под прикрытие бетонных плит. Игнаш присел и выхватил кольт. Йоля отскочила, чтобы не сбил с ног неуклюжий оружейник, и тут только сообразила - что-то стряслось, что-то нехорошее.

  - Заметили, точно! - бросил Ржавый, пятясь за руины. - Уходить нужно. Эх, жалко, никакого укрытия, ровное место!

  - Вон там, за камнями! - предложил Самоха.

  - Что там? - на бегу спросила Йоля.

  - Кетчеры!

  Они помчались к груде камней, которую выбрал Самоха, а сзади уже тарахтел двигатель. Добежали к укрытию и повалились на землю. Йоля выбрала прореху между камнями, сквозь которую можно было наблюдать, раздвинула жесткие, как из проволоки свитые, побеги плюща и стала смотреть. Слева показался здоровенный самоход с широким открытым кузовом, который прикрывали наваренные на борта ржавые стальные листы. Кабину тоже обшили металлом, сквозь узкие прорези водителя не было видно, но в кузове над бортами раскачивались выцветшие рыжие банданы, какие обычно носили кетчеры. По бокам капота были приварены здоровенные ржавые лезвия - торчали в стороны, как клыки. Грязные борта были аляповато разрисованы белой краской, картинки изображали повешенных, распятых, отрубленные головы и еще что-то, о чем Йоля не могла сообразить, что именно имел в виду художник.