Власть предыстории

Эта догадка не выдерживает критики. В самом деле, если дело обстояло именно так, то по мере развития орудийного арсенала должен был происходить регресс в физической конституции гоминид: мускулы — уменьшаться, кости — становиться тоньше, связки — слабее… Нерастормаживаемый ресурс должен был исчезнуть к моменту становления человека. Но за истекшие пять миллионов лет конституциональные особенности гоминид улучшались, увеличивался их вес и рост, наращивалась сила мышц. И в исторические времена этот процесс продолжается, сказываясь хотя бы в динамике спортивных рекордов. Весь опыт минувших тысячелетий свидетельствует, что не было таких времен, когда физическая мощь была бы гоминидам и людям лишней. Почему же возник механизм ее консервации, да еще такой странный, как гипноз? На все эти вопросы ответа нет, они составляют одну из сокровенных тайн предыстории.

V. Излишки мозговых ресурсов

Поскольку гоминиды — более поздний этап эволюции, чем обезьяны, можно было ожидать, что их мозг в процессе предыстории будет увеличиваться в объеме и усложняться в строении. Растущее разнообразие живых существ, усложнение экологической обстановки на планете — все это, составляя фундамент «закона цефализации», привело в итоге к появлению сложнейшей биосистемы — разумного мозга. Во всем этом не видно ничего поразительного. Потрясает иное…

Укажем прежде всего на необычную скорость увеличения мозга гоминид. Всего за пять миллионов лет он проделал стремительную карьеру, расширив свои объемы в три раза. Это впечатляющее увеличение размеров мозга было самым быстрым биоэволюционным изменением из всех известных науке[63]. Совершенно очевидно, что должен был существовать какой-то особый фактор давления в сумме сил естественного отбора, который привел, в конечном итоге, к столь быстрым изменениям.

Интересно и то, что рост объема мозга продолжался от австралопитековых до кроманьонцев, а затем его величина уменьшилась, и притом значительно: с 1600–1900 куб. см до 1350–1500 куб. см[64]. Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что некий антропогенный фактор, давивший при естественном отборе в сторону увеличения мозга, прекратил свое действие и природа приступила к гармонизации своего творения, избавившись от какой-то части допущенных излишеств. Но и процесс уменьшения мозга не менее странен: ведь именно в это время в нарождавшемся человеческим обществе происходила так называемая неолитическая революция, усложнились орудия труда, люди обзавелись домашним скотом, возникло земледелие. Появились и древнейшие социальные явления — войны, искусство, религия, этнос и т. д. Все это необыкновенно усложнило жизнь первобытных людей, потребовав от них высокой мозговой деятельности. По сравнению с предыдущими периодами, наполненными собирательством и охотой на диких зверей, новая жизнь была куда более разнообразной! А мозг уменьшился, следовательно, уменьшились и его эвристические возможности. Вот странность!

Далее, вызывает удивление то, что созданная в ходе эволюции «разумная машина», обладающая огромной памятью, наделенная колоссальной способностью разумно решать жизненные задачи, используется человеком всего на… четыре процента ее мощности! Из 14 миллиардов клеток головного мозга в процесс накопления и развития опыта включаются всего около 0,6 миллиарда[65]. По некоторым другим расчетам, мозг используется лишь на одну десятую часть возможностей[66]. К чему же, в таком случае, создавать такие резервы? Ведь ни при каких обстоятельствах они не приходят на помощь человеку в решении его сложных проблем. Даже нынешняя ультрасовременная техника, требующая от человека всего его внимания и полней мозговой отдачи, не способна вычерпать до дна эти ресурсы, они по сей день кажутся нам беспредельными, неограниченными.

Существует несколько гипотез, пытающихся объяснить эти странности. Так, Э. Майр полагает, что своим «излишком» мозг человека обязан трем обстоятельствам: переходу к охоте на крупную дичь, появлению речи и особенностям структуры размножающейся группы палеоантропов[67]. Но охота на крупную дичь — не новшество в биосфере, хищники вели ее систематически, устраивая и облавы, и загоны. Так что «утомительные переходы», «сотрудничество в облавах» не могли оказать столь сильное давление на развитие мозга гоминид. Формирующаяся речь тоже должна была послужить фактором увеличения объема мозга, но она складывалась уже в конце антропосоциогенеза, у поздних неандертальцев и кроманьонцев, а окончательно — у человека разумного. Следовательно, ею нельзя объяснять бурный рост величины мозга на ранних стадиях АСГ, у австралопитеков и питекантропов. Не годится этот довод и для объяснения уменьшения объема мозга у человека по сравнению с кроманьонцем.