Власть приоритетов

Но вот кто-то, через распахнутую куртку которого проглядывает белый халат, суетящийся рядом с поверженным телом самого любимого мужчины, с изумлением поднимает лицо и, не веря самому себе, шепчет: «Он жив?» И этот более вопрос, чем утверждение, вдруг бьёт Ренату молотом по голове, сознание возвращается в тело, сидящее в тающем снегу, и крик радости рождается помимо её воли. Жив! А дальше – суета. Лица окружающих людей из притворно-скорбных превращаются в облегчённо-суетливые, и кто-то тащит носилки, раздирает на Володе одежду и втыкает ему в руку какую-то иголку с трубочками. Затем кидают его на носилки и бегом несут в стоящую рядом полосатую машину с яркими вращающимися огнями на крыше. Её, Ренату, следом за носилками тащат, сажают в машину у задней двери и кричат ей вдогонку, что «Хаммер» она сможет найти в Твери у прокуратуры, а ключи – у прокурора. Всё это проносится мимо и становится неважным. Важно то, что он ещё дышит, а сердце, хоть и редко, но всё ещё бьётся!

Уже через полчаса интенсивных попыток спасти безнадёжного пациента у доктора, старавшегося вовсю, вырывается первый крик изумления. Он увидел, как из раны, бывшей, по всем канонам медицины, стопроцентно смертельной, сама собой стала вылезать пуля, а края раны начали стягиваться. А дальше этот процесс превратился в медленно откручиваемую назад плёнку: выпадающие из тела пули, зарастающие на глазах раны, появление румянца на щеках, восстановление дыхания, ровного и спокойного, и… Когда в простреленной глазнице стал формироваться новый глаз, доктор очень длинно и витиевато выругался дикой смесью латыни и русской ненормативной лексики, присел на скамеечку и, достав сигареты, нервно закурил, видимо, абсолютно справедливо решив, что такому пациенту не повредит сейчас не то что сигаретный дым, а даже поллитра спирта, закачанного прямо в вену. Зато медсестра оказалась менее подвержена разным неожиданностям – почти безучастно она принялась собирать в металлическую коробочку выпадающие из тела пули.

Рената, неожиданно для себя, смотрела на происходящее без всякого удивления. Наоборот, она очень напряжённо что-то обдумывала, как будто её заранее предупредили, что будет происходить нечто необычное, но при этом не выдали никаких инструкций на такой вот из ряда вон выходящий случай. Оглядев внимательно салон, весь уставленный и увешанный разнообразной светившейся и пищащей аппаратурой, Рената обнаружила на маленьком приставном столике убийственно металлический блеск пистолета, ранее извлечённого из Володиного пальто. Воспользовавшись тем, что доктор и его помощница во все глаза смотрели на происходящее чудо, Рената быстренько протянула руку и стащила эту смертоносную железяку. В оружии Рената не разбиралась, но из фильмов помнила, что пистолет полагается снять с предохранителя и передёрнуть затвор, что она и проделала, опустив руки с оружием так, чтобы никто не обратил на неё внимания. Впрочем, какое там… Докурив сигарету, доктор начал судорожно хлопать себя по карманам, в результате чего нашёл небольшой телефон, после чего стал судорожно нажимать кнопки, продолжая с явным восторгом и изумлением наблюдать за процессом чудесного исцеления. Несколько раз он с раздражением сбрасывал вызов (видимо, в такое раннее время никто не стремился разделить с ним радость фантастического события), но, в конце концов, кому-то дозвонился:

– Алло, – заорал доктор в трубку, – Михаил Моисеевич? Да, это я, Боря! Да в своём я, в своём! У меня тут, – доктор опасливо оглядел салон и почти шёпотом продолжил: – Да нет, не это… У меня тут сенсация! Клянусь! Да я трезв, мы ведь к крушению приставлены! Да нет, не это… Круче! Считайте, чудо! Какое? Человек выжил после множественного огнестрела, один из них – в сердце, один – в голову! Да не вру я, Богом клянусь! Да, через полчаса будем на месте! Подъезжайте, это надо видеть!

Доктор ещё раз довольно взглянул на своего оживавшего почти покойника и хотел набрать ещё чей-то номер, как вдруг услышал твёрдо, даже жёстко прозвучавший девичий голос:

– Боря, не надо больше никому звонить, о'кей?

Доктор посмотрел на сосредоточенное лицо девицы, подобранной вместе с телом, и отмахнулся – мол, не до тебя, девочка! Ответ оказался неправильным, так как вместо словесного аргумента доктор увидел смотрящий на него чёрный, казавшийся вполне безопасным ствол. Эта мнимая безобидность его и подвела:

– Девушка, – от такой наглости доктор даже взвизгнул, – да что вы себе позволяете? Немедленно опустите оружие и ведите себя нормально, а то мы вас тут же высадим!

Доктора поддержала медсестра, лицо которой просто перекосилось от злости:

– Ах ты, соплячка, да ты нам руки целовать должна за то, что мы твоего хахаля спасли, а ты пистолетом тычешь!

Рената вздохнула, с сожалением покачала головой и коротко ответила: