Власть приоритетов

Она увидела, как с облегчением вздохнул отец, как вытянулось в удивлении лицо Сергея Валентиновича, и услышала мысль Алексея Андреевича: «Надо же, у неё кроме груди, ещё и другие достоинства есть. А хороша девочка! Надо будет…»

Что именно надо будет Лёше, как решила называть его Кристина, уловить она не смогла, так как вмешался нетерпеливый, суетливо потирающий маленькие сухие ручки Грановский:

– Восхитительно, браво! Но, может быть, Кристиночка, вы скажете, насколько можно верить этому документу, насколько он, так сказать, будет исполнен?

– Попробую, – коротко ответила Кристина и опять закрыла глаза. На этот раз продираться через фиолетово-бордовое марево оказалось намного сложнее – образы были неустойчивы и быстро сменяли друг друга.

– Насколько я могу судить, – на этот раз девушка была менее уверена, – действие этого документа будет прервано через два с половиной месяца по независящим от его разработчиков причинам.

– Хо! – вскричал Лев Михайлович. Было видно, что он очень доволен и даже возбуждён. – Нам хватит, правда, ребятки?

Ребятки синхронно закивали головами. Наверное, действительно хватит.

– А теперь, мадемуазель, не могли бы вы, – Грановский явно вошёл в азарт, – спрогнозировать нам поведение доллара, хотя бы на ближайший месяц? – голос его напоследок стал сладким и вкрадчивым.

– Попытаюсь, – Кристине было совсем не тяжело, это был её звёздный час. Она опять закрыла глаза и легко погрузилась в магическое пространство причинно-следственных связей. Однако на этот раз её ожидало разочарование. Пойманные ею цифры сначала выстроились в стройные ряды, но потом начали разбегаться, выдавая какие-то несуразные, даже где-то фантастические значения, дошедшие до десяти в минус двадцать третьей степени. Окончательным аккордом был образ, который можно было бы перевести, как: «Стоп! Доступ закрыт! Опасно!». Тут же Кристина выпала обратно в кабинет, где, с трудом сфокусировав зрение и остановив начавшие вращаться стены, слабо произнесла:

– Нет, не могу… Не пускают…

– Не пускают? – Лев Михайлович был очень серьёзен. – А кто?

– Не могу сказать… Но с ними лучше не связываться…

– Жаль… Ну, да ладно, – Грановский махнул рукой, – и этого достаточно. Спасибо вам огромное, мадемуазель Кристина, уверен, вас ждёт большое будущее. Я думаю, господа, мы могли бы отпустить девочку, не так ли?

– Да, да, конечно, – согласно забормотали господа. Кристина уже привстала и собралась уходить, как вдруг отец остановил её:

– Прости, дочка, последний штрих. Что ты об этом скажешь? – и он протянул ей помятую оранжевую бумажку с каким-то текстом. Вдогонку послышалось:

– Валера, ну оставь ты эти дурацкие листовки в покое…

Кристина спокойно взяла бумажку и, не пытаясь читать, сосредоточилась на ней. Ей показалось, что она держит в руках что-то чудовищно тяжёлое и очень горячее. С криком, перешедшим в визг, она бросила листовку на пол, успев заметить обрывки первых слов: «Соотечественники! Все, кто уме…».

Не ожидавшие такого поворота событий, мужчины подскочили со своих стульев, но, наткнувшись на сумасшедший взгляд и перекошенное лицо девушки, в растерянности остановились.

Кристина подошла к покинутому ею стулу, упала на него и с трудом прошептала:

– Это – очень опасно! Это – смерть… – и, не говоря более ни слова, разрыдалась.

Глава 20. Мерси, мон женераль!

Среди отцовских дисков у Марка оставались не просмотренными два. На их коробке была изображена странная треугольная то ли звезда, то ли замыкающаяся на себя лента и написано: «Концепция общественной безопасности». Посмотреть эти диски Марку почему-то никак не удавалось. Несколько отпугивало название – казалось, речь пойдёт о том, как, в очередной раз, реорганизовать органы, чтобы они, наконец-то, стали выполнять свои функциональные обязанности, а не обирать тех, кого обязаны защищать и оберегать. Ощущение усиливалось указанием, что это целый курс лекций и что читает их генерал. В общем, коробочка с дисками терпеливо ждала своего часа, уже и не надеясь на то, что юный борец за справедливость когда-нибудь до неё доберётся.