Власть пса

Однажды поздней весной Фил нашел здесь корявое сорочье гнездо с торчащими во все стороны прутьями, а в нем – четырех птенцов, едва вставших на крыло. Взрослые птицы, учившие их летать, носились вокруг и криками подбадривали молодых. Мужчина решил, что будет весело взять птенцов с собой. Сунув сорочат в мешок, он притащил их в амбар – и тут же потерял к ним всякий интерес. Считается, если надрезать сорокам язык, то они заговорят. Впрочем, Фил давно уже выяснил, что это неправда.

Тогда (дело было в воскресенье, как и сегодня) он отдал птенцов одному из ковбоев. «Мерзкие ублюдки, – прорычал работник, памятуя о том, как сороки садятся на спину лошадям и скоту и расклевывают раны, пожирая живую плоть; как по весне они ходят по земле, крутя головой, сверкая глазами, ничего не упуская из виду, готовые выклевать глаза даже новорожденному младенцу. – Промышлял я раньше одним взрывным дельцем». У ковбоя нашлись подрывные пистоны размером с патрон двадцать второго калибра. Добавив короткий фитилек, он засунул их в зад каждой сороке.

Все обитатели ранчо собрались за бараком, чтобы посмотреть на действо; позвали и тех, кто, пригревшись в лучах солнца, сидел у амбара и пожевывал спички.

– Что тут происходит? – поинтересовался Фил.

– Надираем задницы, – усмехнувшись, ответил один весельчак.

– Ну что, мерзкие ублюдки, – торжественно произнес взрыватель и одну за другой подбросил птиц в воздух.

Надежда на спасение придала птенцам сил, они воспарили в воздух – и взорвались, лишь горстка перьев пеплом осела на землю.

«Что ж, – размышлял Фил, – довольно быстрая смерть; быстрее, чем от выстрела, не говоря уж о свернутой шее. Да и не уж такая бессмысленная, как большинство смертей, раз привнесла в воскресный день немного веселья. Если говорить откровенно», – пробормотал он, едва шевеля губами. Фил часто говорил и смеялся сам с собой, нисколько не смущаясь. Его бормотание не было речами сумасшедшего, это был способ заострить, ухватить утекавшие мысли вместо того, чтобы записывать их на бумаге, как делали другие. Тем не менее затея ковбоя не пришлась ему по вкусу. После второго взрыва Фил нахмурился и ушел прочь.

– Что они там делают? – спросил брата Джордж.

– Да ничего особенного. По целям стреляют.

– Не очень-то похоже на звуки выстрелов.

Добравшись до спальни, Фил улегся на постель. Он злился на себя и заодно на Джорджа. Братья были очень близки между собой, как единое целое, и странным образом дополняли друг друга – один худой, другой коренастый, один проницательный, другой тугодум. Оттого-то Фил и впадал в злобу, когда не мог быть откровенен с братом; он чувствовал себя потерянным и раздраженным.

Теперь же, убрав ногу с приколоченной к горну подставки и взяв подходящий молот, Фил принялся стучать по наковальне, придавая железу необходимую форму. Он надеялся, что, услышав лязг молота, Джордж придет поболтать, если, конечно, дочитал свой бесконечный «Сатердей ивнинг пост». За чтение Джордж садился сразу после завтрака: разваливался в кресле в гостиной, закидывал ногу на ногу и погружался в истории. Недавно он просидел так целый день, слова из него клещами было не вытащить. Все равно ведь не читал ничего хорошего! В рассказах о животных и таинственных историях Фил не видел никакого смысла. О животных можно узнать гораздо больше, наблюдая за ними, а о тайнах – просто размышляя.

Действительно запахло снегом. Не слишком ли рано поднялся ветер сегодня? Фил услышал свист крюка и лебедки, на которых подвешивали свежезабитые туши. Оглянувшись, он увидел, как на коровью шкуру прилетели две сороки. Шкура висела на ограде загона для убоя скота мясной стороной наружу, и птицы жадно вычищали ее от остатков мяса и жира. И вот, на радость Филу, внезапный порыв ветра отнес сорок в сторону. Как смешно они копошились, прежде чем смогли подняться на лапы и продолжить пиршество!

Вернувшись к полоске железа в горне, Фил снова выглянул на улицу. За полосой дрожащих и колыхавшихся под натиском утреннего ветра плевел он увидел Джорджа. Определив, что тот идет к гаражу через дорогу, Фил оставил горн.

Куда это он?

Джордж открыл одну из створок гаражных ворот.

Меха со вздохом сжались, и пламя ослабло. Фил наблюдал за братом.

Что-то случилось со старым «рео»?

Х-м-м-м.

Раз Джордж пошел в гараж, то будет ковыряться в машине. Достанет свечи зажигания, почистит их перочинным ножиком, может, продует бензопровод. Бог знает что еще. Филу нравилось, что у брата есть свои дела, за которые тот несет ответственность. Так, помимо машины, ему можно доверить болтовню со скупщиками скота – следи только, чтобы не слишком выставлял себя дураком.

Как-то на днях Фил зашел посмотреть, чем там Джордж промышляет в гараже, и застал его сидящим на переднем сиденье.

– Что делаешь? – спросил Фил, залезая в машину. – Мечтаешь?

Удивленно взглянув на брата, Джордж откашлялся и склонился над приборной панелью, будто под ней что-то было.

– Предохранитель, – пробормотал он.

– Просто стало интересно, чем ты тут занимаешься.

– Да ничем особенным, как обычно.