Власть шпаги

С другой стороны, всякое могло статься. Может, лошадь, Желька, ногу подвернула, может, еще что. Вся наша жизнь есть лишь цепочка случайностей, более-менее счастливых или вовсе даже наоборот. От самого человека, пусть он хоть сам царь-государь, не зависит почти ничего. Как говорится, человек предполагает, а Господь располагает! И иначе — никак. Хотя еще и другая поговорка есть: на Бога надейся, а сам не плошай. Как бы то ни было, а случай — глупый и пустой случай, коего могло бы и не быть — играет в жизни людской огромную роль, можно даже сказать — определяющую. Начиная даже с самого рождения. Вот родился бы он, Никита Петрович Бутурлин, не мелкопоместным дворянином, а скажем, холопом. Так и был бы он не помещик, а холоп! И совсем по-другому жизнь бы складывалась, может статься, даже куда сытнее и счастливей — ну, на то, опять же, как Бог даст.

Вот и в Ниене тоже — случай. Разве что дуэль не случайно, да и то… То, что чертов жених Аннушкин трусом да подлецом оказался — это как раз случай. И Бутурлина-то самого не повесили чисто случайно! Не пожалей он тогда Флориана, не выручил бы его парень, не стал бы искать Фельтскога, просьбу о помощи передавать. Да и со шведом — тоже чистая случайность. Не встретились бы, да и — заартачился б Никита Петрович, не сговорились бы… и что? Где б сейчас господин Бутурлин был? А в петле бы болтался со всей присущей висельнику пошлостью!

Случай все, случай… Судьба! Иная богатая барыня — насмотрелся Никита Петрович на таких — чуть ли не божеством себя мнит да на каждом углу кричит, что сама всего в жизни добилась. А того не понимает, дуреха, что с судьбою-то такие шутки плохи! Ну да, сейчас ты боярыня московская, а завтра не зажалует тебя царь, и куда ты денешься, глупая дщерь? Побираться пойдешь, або не в монастырь, так на плаху. И поделом. Так-то! Неча бахвалиться, и подарки судьбы надобно принимать скромно.

Никита Петрович прикрыл глаза, вспоминая…

Выстроенная на бристольских верфях шхуна «Морская дева» и впрямь оказалась на редкость управляемым и поворотливым судном. Про такие говорят — добрый корабль. Да и шкипер, сиречь капитан, оказался добрым, в деле своем дюже сведущим, хоть и пуританин, кальвинист — а это еще даже католиков хуже. Препоганой веры черт! Так про таких отче Иосиф, настоятель обители Богородичной тихвинской частенько говаривал.

По Неве, по Ладоге и потом — по Сяси-реке шхуна шла ходко. И при боковом ветре. И даже против. Рыскала, словно заяц — сменой курса — галсами. Матросов и впрямь мало имелось — всего-то пара дюжин, считая боцмана. На мачты они не лазали, всеми парусами да такелажем управлялись с палубы, чему Никита сильно дивился, видя такое впервые. Ишь, какой корабль аглицкие немцы удумали! Впрочем, не только в Бристоле так строили, а и в Голландии, в Амстердаме, тоже.

Пропыли Сясь, а вот на Тихвинке взбрыкнул Бутурлин. Не так уж и широка река, да отмелей, перекатов много. Куда по такой на морском судне плыть? Даже на таком вертком, как «Морская дева». Тем более баркасники на берегу дожидались. Все знакомые. С одним как раз и сговорился Никита Петрович. Звали баркасника Ванька Карась. Раньше, говорят, в остроге за татьбу сидел, да потом одумался. Знать, голова на плечах есть, не для шапки только. Да и сам по себе — выпить не дурак и деньгу любит. Хороший парень. Сговорились не только на этот раз, но и на будущее. Заплатить пришлось изрядно, но капитан Смит (как там его звали по-настоящему, Никита и знать не хотел) был доволен. Даже сказал что-то мудреное про «вклады в будущее» и «отложенные сделки». Ну, уж как сказал.

Ванька Карась довольно потер руки и, перегрузив крицы на три своих баркаса, велел двигать. Да там уж рядом было, там уж до Тихвина с полдня пути оставалось. Однако же не торопились. Оставив «Морскую деву» под присмотром боцмана и доброй половины команды, капитан Смит лично отправился сопровождать контрабандный товар, для верности прихватив с собой людишек, по виду — отъявленных головорезов. Все как на подбор широкогрудые, крепкорукие, в цветных косынках на головах и в матросских фуфайках. У каждого на поясе — палаш или широкая абордажная сабля. Попробуй-ка с такими пошути! Впрочем, парни вели себя смирно, голоса не подавали.

Не спешил Ванька Карась, так и проволокались неспешно почти целый день, а ближе к ночи свернули баркасы в протоку — на Нудоксу-реку, а от нее — в другую речушку, Шомушку. Никита Петрович, как лоцман, забеспокоился — с чего, почему так? В обход ведь поплыли! Прямо шесть, кругом — четыре — так, что ли, выходит?

— До Кайваксы-деревни дойдем, — пряча ухмылку, кратко пояснил Ванька. — Там мои людишки. Перегрузим крицы на возы. На въезде скажем — уклад железный с кайвакских кузниц везем. Какая нам таможня?

— Хитер ты, Ваньша! — одобрительно расхохотался Бутурлин. — Сказать по правде, я б до такого не додумался… Если б мало думал.

Карась рассмеялся в бороду:

— Хитер, не хитер — а должно бы не худо выйти.