Власть в Древней Руси. X–XIII века

Содержательно близкое свидетельство находится в летописной статье 1170 г. Мстислав Изяславич, оговоренный боярами Нестером и Петром Бориславичами, будто хотел пленить князей Давыда и Рюрика Ростиславичей, ужаснулся мысленно «и яви дружинѣ своей» Дружина успокоила князя тем, что наветы исходят от злых людей, тогда как он прав перед Богом и людьми. «Княже! Не лепь ти велита брата крестъ цѣловати: цѣ да будуть злии человецѣ, завидяче твоей любви, вложили будуть зло слово, а ты всякъ правъ предъ Богомъ и прѣдъ человѣки». Из продолжения речи дружины следует, что без нее князь просто не мог ничего подобного замыслить, а тем более осуществить. «Тобѣ без насъ того нельзя было замыслити, ни створити, а мы вси ведаемъ твою истиньную любовь къ всѣй братьѣ». После этого последовал совет дружины послать Давыду и Рюрику заверения в любви, что Мстислав Изяславич и исполнил.[99]

Приведенное свидетельство, по существу, впервые с такой откровенной обнаженностью отразило суть отношений князя и его боярско-дружинного окружения. Последнее не допускало и мысли, чтобы князь мог самолично, без совета с ним, принимать важные решения. Видимо, фраза — «Тобѣ без насъ того нельзя было замыслити» — имеет не только конкретный, но и более широкий смысл. Скорее всего, это было общим правилом княжеско-дружинных властных отношений.

Подтверждением сказанного может быть летописное известие 1169 г. о конфликте дорогобужского князя Владимира Мстиславича с Мстиславом Изяславичем. Послушавшись галицких бояр Чагровичей, Владимир решил отречься от крестного целования Мстиславу. Об этом он объявил своим боярам, но одобрения не получил. «И рекаша ему дружина его: „О собѣ еси, княже, замыслилъ, а не ѣдемъ по тобѣ, мы того не вѣдали“».[100] Как видим, принятое князем решение без думы с боярским окружением, ни к чему его не обязывало. Судя по заявлению, бояре оскорбились не столько самим решением, сколько тем, что принято оно было без их участия.

В свидетельствах летописи о противостоянии Изяслава Мстиславича и Юрия Долгорукого из-за великокняжеского стола неизменно упоминаются и их советники, без которых князья не предпринимали каких-либо действий. В 1147 г. Изяслав и Ростислав Мстиславичи обсуждали с «мужи своими и с дружиною» как им продолжать борьбу с черниговскими князьями и их союзниками половцами. По совету дружины решено было идти к городу Всеволожу, с чем князья и согласились.[101] В 1149 г. перед сражением с Юрием Долгоруким под Переяславлем Изяслав и Ростислав Мстиславичи «съзваша баяры свое и всю дружину свою, и нача думати с ними, хотя поѣхати к Гюрьги на ону сторону за Трубежь». Как это случалось неоднократно и раньше, Изяслав получил разноречивые советы. Одни мужи «отговаривали» его от сражения, другие «понуживали». Изяслав прислушался ко вторым, что и привело его к поражению.

Любопытное свидетельство о поведении княжеских советников Юрия Долгорукого относительно того, кому владеть Киевом, содержится в летописной статье 1150 г. Ипатьевской летописи. Узнав о том, что Юрий «поваби Вячеслава на столъ Киеву», его бояре решительно воспротивились этому и убедили князя не уступать Киева. «Бояре же размолвиша Дюрга, рекуче: „Брату твоему не удержати Киева, да не будеть его ни тобѣ, ни оному“». Подытожил летописец свой рассказ почти что традиционной фразой: «Дюргеви же посдушавшю бояръ».[102]

Показательное известие о роли советников в принятии княжеских решений содержится в статье 1171 г. Ипатьевской летописи. Когда Киев осадили войска Андрея Боголюбского, дружина Мстислава Изяславича предложила ему немедленно оставить город. «Мьстиславу же начаша дружина молвити: „Что, княже, стоите, поѣди из города, намъ ихъ не перемочи“». Князь подчинился такому решению и бежал в Василев.[103]