Власть в Древней Руси. X–XIII века

После смерти Владимира Васильковича, владимирский стол перешел к Мстиславу Даниловичу. Он же взял на себя и все обязательства двоюродного брата. Среди них были и союзные отношения с князем Конрадом Мазовецким. В 1289 г. Мстислав послал ему в помощь «Чюдина воеводу».[274] Это был последний волынский воевода, о котором упоминается в летописи.

Приведенные летописные известия позволяют воссоздать достаточно полную и непротиворечивую картину организации военного дела на Руси. Оно изначально находилось в компетенции княжеской власти. Князья были и первыми воеводами дружин, возглавляли ближние и дальние военные походы. По существу, эту свою функцию они сохраняли и тогда, когда появился институт воеводства. В тех случаях, когда во главе военного похода стоял князь он и был воеводой, независимо от того, участвовал ли в нем профессиональный воевода или не участвовал.

На этот счет в Галицко-Волынской летописи имеется весьма характерное известие. На помощь польскому князю Конраду, желавшему занять краковский стол, выступили русские дружины. Когда они появились под Люблином и об этом узнал Конрад, первым вопросом, который он задал русским ратникам, был вопрос о воеводстве. «Кондратъ же вопроси ратьныхъ: «Кто есть воевода в сей рати?». Те ответили: «Князь Юрьи Лвовичь»».[275] Разумеется, это не означало, что в походе не принимал участия воевода князя.

В литературе уже давно поставлен вопрос о социальном статусе воевод. О том, что они принадлежали к боярскому сословию практически ни у кого из исследователей сомнений не было. Таковые возникали, когда надо было определить из каких бояр происходили воеводы: из княжеских или земских. А. Е. Пресняков, С. В. Юшков и ряд других историков полагали, что все высшие должностные лица определенно были княжескими людьми и набирались из старшей княжеской дружины. Согласно А. Е. Преснякову, подробное изучение данных относительно древнерусского боярства показывает ненужность гипотезы о земских боярах для объяснения каких-либо явлений исторической жизни.[276] По мнению С. В. Юшкова, хотя дворяне и бояре противополагаются как две разные служилые группы, они не были совершенно замкнутыми.[277]

Что касается характера власти воевод, то поскольку центром, откуда осуществлялось управление страной, землей или уделом являлся княжий двор, они, как и другие чиновники, были несомненно княжескими. Практика пожалований бояр имениями, существовавшая на Руси, по меньшей мере, со времен Владимира Святославича, делала деление их на княжих и земских весьма условным.

Близкое мнение высказал Н. П. Павлов-Сильванский. Утверждая, что в древнейшем киевском периоде нашей истории высший класс распадался на два разряда лиц, различных по своему положению и происхождению — бояр княжеских и так называемых бояр земских, он также полагал, что эти разряды не были замкнутыми. Получив пожалования, княжеские бояре становились боярами земскими.[278]

В советское и новое время тема эта не дебатировалась так остро, как раньше, видимо потому, что для большинства исследователей в ней не было проблемы. Может только И. Я. Фроянов не разделял вывода о классовой (или сословной) природе власти и ее институтов в Киевской Руси, предложив некий общенародный вариант русской государственности, зиждившийся вплоть до начала XII в. на родоплеменной основе. В последующем древнерусские города-государства, будто бы, представляли собой самоуправляющиеся городские и сельские общины во главе с народным собранием — вечем. На эту, больше никем не замеченную особенность Руси, историка натолкнули параллели из жизни городов-государств Востока времен первых цивилизаций и «доклассической» Греции.[279]

Соответственно с таким пониманием политической структуры Руси X–XII вв. оценивается им и институт древнерусских воевод. Это, земские чиновники, стоявшие во главе самоопределяющихся воинских подразделений. Кроме земских воевод, в «источниках, согласно ему, мелькают и княжеские воеводы, которым князья поручают командование «воями», что, впрочем, не означало подчиненности народного ополченья или ущемления его прав». Наличие в Киевской Руси земских воевод, согласно историку, неоспоримо свидетельствует о самостоятельности военной организации вечевых общин.[280]

Ничего подобного из летописных известий о воеводах не следует. Приведенные выше, практически с исчерпывающей полнотой, они неоспоримо указывают на воеводу, как на княжего мужа, профессионального военного. Назначение воеводы, даже и для воев, не говоря уже о княжеской дружине, исключительная прерогатива князя. Примеры командиров народного войска, куда историк зачислил воевод Претича, Коснячке и Тита, не только не подтверждают его вывод, но и находятся в явном противоречии с ним.