Власть в тротиловом эквиваленте: Наследие царя Бориса

А тогда, летом 90-го президиум Верховного Совета поторапливал меня: нужно быстрее создавать средства массовой информации российской власти. Потому как депутаты без своих газет и телевидения, все равно, что дети без любимых игрушек. Всем хотелось популярности. Но если Кремль без особого сопротивления сдавал свои политические права и предприятия союзного подчинения, то за средства массовой информации сражался, как за Сталинград. Опасался лишиться монополии в пропагандистской обработке народа.

5

Думаю, читателям интересно вспомнить, в каких условиях рождались средства массовой информации России. Я попросил Ельцина пожестче поговорить с Горбачевым. Он позвонил при мне, и после долгих отнекиваний Михаил Сергеевич сказал, что поручает вести переговоры со мной члену Политбюро первому заместителю генсека ЦК КПСС Владимиру Ивашко и управляющему делами того же ЦК Николаю Кручине. Дает им все полномочия.

В кабинете на Старой площади стоял длинный полированный стол: по одну его сторону расселись Ивашко с Кручиной и человек пять их консультантов, по другую — я один, поскольку штатное расписание министерства еще не утвердили. Выглядело забавно. Они сидели угрюмые, и со стороны могло показаться, будто у них принимают акт о безоговорочной капитуляции. Но это было не так.

Ивашко сказал, что решение российского съезда для Политбюро не указ и речь можно вести только о товарищеской помощи молодой власти с их стороны.

— Чем же вы можете помочь? — обрадованно спросил я.

— А ничем! — ответили они почти хором. И весело засмеялись. Видимо, Горбачев посоветовал им валять дурака — испытанный метод заволокитить дело.

У популярной тогда газеты «Советская Россия» было два учредителя — ЦК КПСС и Верховный Совет РСФСР. Мы проводили департизацию госорганов, и совместное издание выглядело уже нонсенсом. Я попросил Ивашко отказаться от учредительства (у ЦК много других газет) и уступить «Советскую Россию» Верховному Совету РСФСР.

— Исключено, — сказал первый зам Горбачева. — Политбюро на это не пойдет.

У меня в кармане был запасной вариант, обговоренный с Ельциным. Я его выложил:

— Тогда Верховный Совет готов отказаться от учредительства. Но в обмен на предоставление нам в Москве полиграфмощностей управделами ЦК для выпуска двух газет, которые мы откроем. И еще нужны мощности в семи областных центрах для издания еженедельников.

Напомню, что все типографии принадлежали в то время партийным органам, без их разрешения не печатали даже таблицу умножения. (А в областных крупных центрах мы собирались выпускать — и выпускали-таки! — межрегиональные газеты, каждая на 5–6 субъектов федерации, Для противодействия реакционной пропаганде).

Мое предложение было заманчивым: они получали влиятельную раскрученную газету, как бы готовые золотые яички, а у них просили только гнездо для посадки несуществующей курочки. Но даже здесь не обошлось без попытки нагреть нас.

— Такое предложение по «Советской России» нам подходит, — сказал удовлетворенно Ивашко. — Но столько мощностей дать не можем. Все забито заказами, свободных нет. Ведь так, Николай Ефимович? — повернулся он к Кручине.

— Так, — лениво отозвался управделами.

— Вы-то — зачем туман нагоняете, — упрекнул я по старой дружбе Кручину. Достал из папки гарантийные письма директора издательства «Московская правда» и директоров областных типографий (их по моей просьбе брали депутаты на местах) о готовности обеспечить выпуск наших газет при согласии управделами ЦК.

— Ну-ка, ну-ка, — потянул бумаги к себе пойманный за руку Кручина. Почитал их, буркнул. — Что же нас-то не предупредили.

Они долго перешептывались с Ивашкой и консультантами, потом приняли решение: согласиться с моим предложением. Я попросил отметить это в протоколе. И с осени того же года стали выходить «Российская газета» и другие, задуманные нами издания.

Примерно в том же ключе шел торг вокруг Агентства Печати «Новости». У Кремля оставалась мощная структура — ТАСС. Зачем ему дублирующая контора? Я убеждал Ивашко, что содержать в новых условиях АПН как орудие пропаганды достижений социализма дорого и бессмысленно — мир вздрагивает от того, что у нас происходит. А мы собирались реорганизовать АПН в компактное российское информационное агентство (РИА) для обеспечения новостями прежде всего читателей региональной прессы. Но зам. генсека не хотел вникать в существо, а пускал в ход поповскую логику: коли уже положили камень на дорогу — пусть он там и лежит. Даже если сильно мешает.

Михаил Сергеевич страшился авторитетного Владимира Щербицкого, которого Брежнев хотел видеть своим преемником.