Властелин бумажек и промокашек

Оная морда в серой шинели армейского сукна, с бородой и в фуражке как раз вытягивалась во фрунт перед коляской, а его подчиненные открывали ворота дворца на Невский проспект.

— Пристав Хоменко, — пожал плечами Химик, — на мутанта из отряд самоубийц не похож. В чем его суперсила? В бороде?

— Сей любопытный типаж, — сказал Историк, — проживая на зарплату пристава, оставил после своей смерти три миллиона рублей.

— Ни… чего себе, — потрясенно выругался Химик, — это же сколько в 21 веке было бы?

— В зависимости от того по какой методике пересчитывать, — начал прикидывать Историк, — от полутора миллиардов до двух лярдов четыреста миллионов.

— Так, а участковый пристав в табели о рангах это же седьмой класс? — спросил Химик, — как её перевести в нашу классификацию.

— Армейский подполковник, — сказал Историк, но Хоменко был статским советником, это выше полковника, но ниже генерал-майора.

— То есть полковник Захарченко покруче будет Хоменко? — с юмором спросил Химик, — как девять лярдов против двух?

— Девять? — поднял воображемые брови Историк, — Тридцать с лишним миллиардов рублей — лень считать. С зарубежными счетам на которых нашли двадцать два лярда плюс недвижимость, дело полковника Захарченко — это вообще за гранью разумного. Хоменко — жалкий сопляк, которому еще копить и копить лет двадцать до своей смерти. Но это предтеча Захарченко и потому нам интересен. Ходила байка, что Александр Третий как то решил проверить расходы своего императорского двора. Пошел инкогнито на базар Гатчины и купил воз дровишек за десять рублей. Приехал с возом в дворец вызвал министра уделов графа Воронцова-Дашкова и спросил за какую цену покупает дрова царский двор. Оказалось, воз за триста рублей. Видишь схему?

— Жизнь-боль, — грустно сказал Химик, — Россия какой-то вечный День Сурка. Меняется только дата в календаре и размеры взяток. Что с этим делать?

— Тут один ответ, — философски сказал Историк, — построить нормальное правовое государство. А нормальное государство то, в котором заработать легче чем украсть. Мы такое и построим, но увы не сразу. Сначала придется строить милитаристское государство — первая мировая неизбежна. В общем, терний столько, что звёзд пока не видать.

— Так что наш Хоменко, — напомнил Химик, — жених он завидный, но есть ли у нас план на третьего зайца? По внешнему виду — это еще тот кабан!

— С таким грузом на совести живется нелегко, — скорбно и в тоже время с надеждой произнес Историк, — облегчим Хоменко ночные бессонные будни. Более чем уверен, все нити хищений проходят именно через него. Это своеобразный дон Корлеоне Аничкова дворца. И пусть у него не три миллиона рублей сейчас, но за десять лет службы в дворце миллион уже нахапал, как миниум. Перераспределим нечестно нажитые деньги в пользу Николая — спасителя нации, с помощью средства от бессоницы.

— Морфия этому господину, — подхватил Химик, — и обыщем его квартиру в Аничковом дворце!

* * *

Карета неспешно катила по Невскому к Мойке, укачавшего Жорика снесло к Николаю и он дремал, уткнувшись щекой ему в плечо. Мария Фёдоровна весело болтала на французском о чем-то с фрейлиной, в окошечко на задней стенке кареты обернувшись можно было увидеть двух казаков Конвоя Е.И.В., неотступно следующих за экипажем.

Химик вспомнил вчерашний разговор. Тайна четвертого зайца оставалась нераскрыта!

— Ой, да брось тайна, — прочитал его мысли Историк, — у нас чувство симбиоза нереальное, вплоть до телепатии. Я не бьюсь в истерике — откуда? Как и почему? Лишь потому что это ничего не изменит. Я просто не успел подумать про четвертого.

— Слишком мало данных, — согласился Химик, — остается только ждать. Да и для меня предстоящий заяц, прямо сейчас, интереснее умозрительных теорий.

— О, четвертый заяц не совсем заяц, — задумчиво сказал Историк, — я бы назвал его скорее слоном. Человек, оказавший влияние своей теорией на само понимание предмета математики. Наживший этой теорией множество врагов и это ирония судьбы. Ведь если отбросить врагов.

— Ни слова больше! Эта теория так и называется — теория множеств, — перебил его Химик, — так отлично, вербуем Кантора по приезду в Данию к старикам своей минералогической коллекцией? Он тоже увлекается камешками?

— Совпадение? Не думаю! — пошутил Историк, — на самом деле Кантор тащил за скрипку. Но, коллега, спросите: кем был Паниковский до революции?

— Хм, кем был Кантор в детстве? — улыбаясь, спросил Химик.

— Как и многие приличные люди Кантор был гимназистом, — ответил Историк, — посещал вместе с братом Петершуле на Невском проспекте, так называли лютеране свое Немецкое училище при церкви. И очень даже вероятно, что выходя утром на занятия в доме на одиннадцатой линии Васильевского Острова, здоровался со своим соседом — Пафнутием Чебышёвым.

— Да ладно, Кантор мог быть русским математиком? — потрясенно сказал Химик, — и даже учиться у Чебышёва!