Властелин Хаоса

Пока Логайн пил воду, Эгвейн терпеливо ждала. Отведенная ему палатка была не столь просторной, как помещение в Салидаре, но гораздо больше большинства палаток в лагере. Требовалось дополнительное пространство для шести сестер, сидевших на табуретах и непрерывно поддерживавших щит. Предложение Эгвейн просто завязать плетение и обойтись без этого караула вызвало едва ли не потрясение. Настаивать Эгвейн не стала, достаточно было и того, что она сделала четырех женщин Айз Седай без принесения теми Трех Обетов. Суан сказала, что Совет ни за что не согласится снять или даже ослабить караул возле Логайна, ибо, согласно обычаю, щит надлежало не закреплять, а поддерживать постоянно. Тот же обычай предписывал делать это шести сестрам, хотя если мощь Логайна убыла в той же степени, в какой это случилось с Суан и Лиане, его легко удержали бы и три. Единственная лампа давала достаточно света. Эгвейн и Логайн сидели на устилавших пол одеялах.

– Позвольте уточнить, – промолвил Логайн, опустив оловянную кружку. – Вы желаете выяснить, как я отношусь к амнистии ал'Тора?

Некоторые сестры заерзали на табуретках, – возможно, из-за того, что он не называл Эгвейн "Мать", но, скорее всего, потому, что им был неприятен сам предмет разговора.

– Да, я хотела бы услышать твои соображения. Наверняка они у тебя есть. В Кэймлине ты несомненно занял бы почетное место рядом с ним, а здесь тебя, того и гляди, укротят. Так вот, ты имел дело с Силой шесть лет и не впал в безумие. А смогут ли те, кто придет к нему, продержаться столько же?

– Неужто они и вправду желают меня опять укротить? – спокойно, но с некоторой досадой пойнтересовался Логайн. – Зачем? Я связал свою судьбу с вами. Я исполнил все, что от меня требовали. Я готов принести любую клятву.

– Скоро Совет примет решение. Иные считают, что лучшим решением была бы твоя смерть, но, как мне кажется, тебе нечего бояться. Ты оказал нам немалые услуги, и я не допущу, чтобы с тобой так обошлись. Можешь спокойно служить дальше и увидишь, какая кара постигнет Красных Айя – твоих врагов.

Оскалившись, Логайн поднялся на колени, но Эгвейн в тот же миг обняла саидар и накрепко связала его потоками Воздуха. Сестры, удерживавшие щит, полностью сосредоточились именно на этом – так предписывал обычай, – но реши они, что Логайн может причинить вред Амерлин, одна из них могла обратить часть своей мощи против него. А Эгвейн вовсе не хотела, чтобы его поранили или покалечили.

Потоки Силы удерживали Логайна на коленях, но он будто не замечал этого.

– Хотите знать, что я думаю об этой амнистии, вот как? Я бы хотел быть с ним! Чтоб вам всем сгореть! Я сделал все, о чем вы просили! Испепели вас всех Свет!

– Успокойся, мастер Логайн, – промолвила Эгвейн, удивляясь тому, как ровно звучит ее голос. – Даю слово, я и сама не причиню тебе вреда, и, насколько достанет моих сил. не позволю этого другим, если, конечно, ты не повернешь против нас. – Гнев отхлынул, и лицо Логайна окаменело. Слушает ли он? – Но Совет будет действовать согласно своему решению. Ты успокоился? – Он поспешно кивнул, и Эгвейн отпустила потоки. Не глядя на нее, Логайн осел на пол. – Насчет амнистии я поговорю с тобой в другой раз, – промолвила Эгвейн. – Через пару деньков, когда ты соберешься с мыслями.

Логайн снова кивнул, так и не посмотрев в ее сторону.

Эгвейн вынырнула из палатки, и два карауливших вход Стража почтительно ей поклонились. Хорошо, что хоть Гайдинам нет дела до того, что ей всего восемнадцать лет, что Принятая стала Айз Седай лишь потому, что ее возвели на Престол Амерлин. Для Стражей Айз Седай есть Айз Седай, и Амерлин есть Амерлин. Тем не менее Эгвейн позволила себе с облегчением вздохнуть, лишь отойдя от них подальше, чтобы те не услышали.

Лагерь был велик – палатки двух сотен Айз Седай, не считая Стражей, Принятых, послушниц и слуг вместе с многочисленными фургонами и возами занимали значительное пространство. В воздухе висел стойкий запах стряпни. Вокруг палаток светились лагерные костры Гарета Брина – его солдаты в большинстве своем спали вповалку, без шатров. Стан так называемого отряда Красной Руки находился милях в десяти к югу. Они прошли уже более двухсот миль, и за все это время Талманес ни разу не допустил изменения этого расстояния более чем на милю в ту или другую сторону. План, предложенный Суан и Лиане, осуществлялся успешно.