Властелин Хаоса

Дизэйн, естественно, удивилась, моргнула, но остальные мигом взялись за дело, и та лишь вскрикнуть успела. Покуда эта дуреха ограничивалась тем, что ворчала по поводу притязаний Севанны, она, Севанна, времени даром не теряла. И теперь все эти женщины были на ее стороне.

То, что совершили остальные Хранительницы, привело смотревшую во все глаза Севанну в восторг. Как все-таки чудесна эта Единая Сила, какие замечательные вещи можно делать с ее помощью. И с такой легкостью! При этом было крайне важно, чтобы любой понял: то, что сделано с Дизэйн, возможно совершить лишь с помощью Единой Силы. Севанна с удивлением подумала, что человеческое тело, оказывается, можно расчленить почти без крови.

Глава 54 Послание

На второй день Празднества Света гуляки уже с раннего утра заполонили улицы Кайриэна. Правда, они не пустели и ночью. Дух праздника овладел всеми, и мало кто обращал внимание на хмурого бородача на рослом гнедом жеребце, направлявшегося к реке, хотя некоторые поглядывали на его спутников. К айильцам в городе уже привыкли, хотя с началом празднеств они покинули улицы, но на Лойала – ростом он был вровень с всадником, а на плече нес чудовищных размеров топор – посматривали с любопытством. Что ни говори, а не каждый день увидишь огира.

На всех теснившихся в русле Алгуэньи судах горели огни. Освещен был и корабль Морского народа – о нем в городе ходило множество толков, ибо, бросив якорь довольно давно, Ата’ан Миэйр торга не вели и даже не сходили на берег. Судя по дошедшим до Перрина слухам, Морскому народу происходящее в городе нравилось не больше, чем айильцам. Гаула передергивало всякий раз, когда он видел целующихся на улице мужчину и женщину. А вот есть при этом на женщине блуза или нет, его, похоже, ничуть не волновало.

К длинным каменным пирсам было пришвартовано немало самых разных судов и лодок, включая паромы, способные взять на борт хоть одного коня, хоть с полсотни лошадей, однако с командами дело обстояло хуже. Перевозчики праздновали, как и весь город. Пошарив взглядом, Перрин направил коня к привязанному к каменным столбам вместительному судну без мачты, имевшему в длину не менее шести спанов. С борта на причал были переброшены сходни, а на палубе, на перевернутом бочонке, сидел обнаженный по пояс седовласый толстяк. У него на коленях устроилась тоже седая женщина в темном платье, лиф которого украшала полудюжина ярких поперечных разрезов.

– Нам нужно переправиться, – громко сказал Перрин, стараясь смотреть в сторонку.

Парочка и не подумала разжать объятий, правда, когда Перрин швырнул на паром золотую андорскую крону, перевозчик обернулся на звон запрыгавшей по палубе толстой монеты.

– Нам нужно переправиться, – повторил Перрин, вертя в руках вторую крону. Потом достал и третью.

Паромщик облизал губы.

– Мне придется искать гребцов, – пробормотал он, не сводя взгляда с ладони Перрина.

Вздохнув, Перрин извлек из кошелька еще две кроны – он помнил времена, когда сам при виде всего одной золотой монеты изумленно таращил глаза.

Паромщик подскочил так, что его подружка свалилась на палубу, и сбежал по сходням, на ходу заверив «доброго лорда», что сей же момент вернется с командой. Женщина крайне укоризненно взглянула на Перрина и с гордым видом, хоть и потирая ушибленную ягодицу, двинулась по причалу. Впрочем, отойдя не слишком далеко, она присоединилась к веселившейся толпе и, подхватив подол, пустилась в пляс. До Перрина донесся ее смех.

Конечно, толстяку потребовалось время, чтобы найти гребцов, но людей, падких на золотишко, оказалось достаточно, и в скором времени судно отчалило от берега. Стоя на палубе, Перрин поглаживал морду гнедого жеребца, взятого из конюшен Солнечного дворца. Перрин еще не успел дать ему имя. Ходоку конь и в подметки не годился, но на вид был довольно вынослив – настоящий трудяга.

Двуреченский лук со снятой тетивой был засунут сбоку под подпругу, а у передней высокой луки седла с одной стороны висел колчан со стрелами, а с другой – аккуратно завернутый в ткань меч Ранда. Фэйли вручила его Перрину молча, не проронив ни слова. Лишь когда он, поняв, что прощального поцелуя не дождется, отвернулся и собрался уходить, она нарушила молчание.

«Если ты падешь, – прошептала Фэйли, – я подниму твой меч».

Предназначались ли эти слова для его ушей, Перрин не понял, как не смог разобраться и в исходившем от Фэйли сумбуре запахов.

Следовало думать только о деле, но мысли о Фэйли не давали Перрину покоя. В какой-то момент ему показалось, что сейчас она потребует взять ее с собой, и сердце его сжалось. Отказать у него не хватило бы духу – после всех этих огорчений он не мог отказать ей ни в чем, но впереди его ждали шесть Айз Седай, кровь и смерть. Умри Фэйли – и он сойдет с ума.

Впрочем, он был близок к этому, когда Берелейн выразила желание отправиться вместе с ним во главе майенской Крылатой гвардии. К счастью, миг этот быстро пролетел – помощь пришла с самой неожиданной стороны.