Властелин Колец

Потом всадники Герцогского Дома на белых конях проскакали вокруг кургана и спели хором песнь о Теодене, сыне Тенгеля, сложенную его менестрелем Глеорвином, и с тех пор он больше не складывал других песен. Торжественные голоса всадников тронули даже сердца тех, кто не знал наречия этого народа, но слова песни заставили зажечься глаза ристанийцев, словно они вновь слышали далёкий грохот копыт с Севера, и голос Эорла, разносящийся над битвой на поле Келебранта, и повесть о королях разворачивалась дальше, и рог Хельма громко разносился в горах, и под конец пришла Тьма, и герцог Теоден поднялся и поскакал под Тенью в огонь, и умер в славе в миг, когда вернувшееся сверх всяких надежд солнце заблистало над Миндоллуином в то утро.

Из тьмы, из сомнений, к дневной заре
Мчался он с песней, с мечом в руке.
Надежду зажёг, и с надеждой в конце
Над страхом, смертью и над судьбой
Поднялся от жизни к славе живой.

А Мерри стоял у подножья зелёного кургана и плакал, и, когда песня окончилась, он выпрямился и воскликнул:

— Герцог Теоден! Герцог Теоден! Прощай! Ненадолго, но ты был для меня, как отец. Прощай!

Когда окончились похороны и стих плач женщин, и Теоден был, наконец, оставлен один в своей могиле, тогда люди собрались в Золотом Зале на великий пир и оставили скорбь, потому что Теоден прожил долгую жизнь и закончил не в меньшей чести, чем величайшие из его предков. И когда пришло время выпить по обычаю герцогства за память его королей, Эовин, госпожа Ристании, выступила вперёд, золотая, как солнце, и белая, как снег, и поднесла полную чашу Эомиру.

Тогда поднялись менестрели и сказители и назвали по порядку имена всех владык Герцогства: Эорл Младший, и Брего Строитель Зала, и Алдор, брат Балдора Злосчастного, и Фреа, и Фреавин, и Голдвин, и Деор, и Грам, и Хельм, который скрывался в Теснине Хельма, когда Герцогство было опустошено, и с тем кончились девять курганов на западной стороне, ибо в это время род прервался; и затем пошли курганы на восточной стороне: Фреалаф, племянник Хельма, и Леофа, и Валда, и Фолка, и Фолквин, и Фенгель, и Тенгель, и Теоден, самый последний. И когда был назван Теоден, Эомир осушил чашу. Тогда Эовин приказала тем, кто прислуживал на пиру, наполнить чаши вновь, и все собравшиеся встали и выпили за нового владыку, воскликнув:

— Да здравствует Эомир, герцог Рохана!

Под конец, когда пир завершился, Эомир поднялся и сказал:

— Сейчас погребальный пир герцога Теодена, но, прежде чем мы разойдёмся, я хочу объявить радостную весть, потому что он, который всегда был для Эовин, моей сестры, как отец, не рассердился бы на меня за это. Так слушайте все мои гости, прекрасный народ из множества королевств, подобных которым никогда прежде не собиралось в этом зале! Фарамир, правитель Гондора и принц Итилии, попросил руки Эовин, госпожи Ристании, и она охотно согласилась. Поэтому они будут обручены перед всеми вами.

И Фарамир с Эовин выступили вперёд и взялись за руки, и все с радостью выпили за них.

— Теперь, — сказал Эомир, — дружба Гондора и Герцогства скреплена новыми узами, и тем сильнее моя радость.

— Тебя не назовёшь скрягой, Эомир, — промолвил Арагорн, — раз ты так охотно отдаёшь в Гондор прекраснейшую драгоценность в твоем королевстве!

И Эовин посмотрела в глаза Арагорну и сказала:

— Пожелай мне счастья, мой сеньор и целитель!

И он ответил:

— Я желал тебе счастья ещё тогда, когда впервые встретил тебя. И вид твоего сегодняшнего блаженства исцеляет мое сердце.

Когда пир кончился, те, кто собирались уйти, распрощались с герцогом Эомиром. Арагорн со своими рыцарями и народ Лориэна и Раздола готовились к отъезду, но Фарамир и Имрагил остались в Эдорасе, и Арвен Вечерняя Звезда осталась тоже, и она простилась со своими братьями. Никто не видел её последней встречи с Элрондом, её отцом, ибо они ушли далеко в холмы и долго говорили друг с другом, и горькой была их разлука, которой предстояло длиться и после конца этого мира.

Наконец, прежде чем гости тронулись в дорогу, Эомир и Эовин пришли к Мерри и сказали:

— Прощай пока, Мериардок в Шире и Холдвин в Герцогстве! Да будет счастлив твой путь и возвращайся поскорей к нам на радость!

И Эомир сказал:

— Короли древности нагрузили бы тебя за твои деяния на полях Мандбурга дарами так, что повозка не могла бы свезти их. Но ты сказал, что не хочешь взять ничего, кроме данного тебе оружия. Мне приходится смириться с этим, потому что у меня действительно нет достойного дара, но моя сестра просит тебя принять эту небольшую вещь на память о Дернхельме и рогах Герцогства, запевших утром на подходе.

Тут Эовин подала Мерри старинный рог, маленький, но искусно выкованный из светлого серебра, с зелёной перевязью; и мастера выгравировали на нём вереницу быстрых всадников, которая обвивала рог от мундштука к раструбу, и на нём были нанесены руны великой силы.