Властелин Колец

1420-й год в Хоббитшире вошел в историю как год небывалого урожая. Необыкновенное лето распустилось пышным цветком после печальной зимы и оставило яркий след в не очень-то выразительной череде лет, катящихся над этими землями смертных в Среднеземье. Солнечных дней было много, дождь проливался только в нужное время и в нужном количестве; во всем чувствовалось дыхание свежести, красоты и чистой радости — все пышно росло и наливалось животворной силой. Дети, зачатые или рожденные в этом году, — а было их множество, — рождались красивыми и крепкими, и у многих из них были пышные золотистые волосы, что у хоббитов до сих пор считалось большой редкостью. Овощи и фрукты так уродились, что хоббитята буквально купались в клубнике со сметаной, а слив и абрикосов ели столько, что из их косточек строили в траве целые пирамиды, и никто не заболел. Все были довольны, кроме тех, кому потом пришлось подстригать траву в садах.

В Южной чверти лозы гнулись от тяжелых гроздьев; трубочным зельем к осени оказались завалены все склады, зерно не вмещалось в амбары, а ячмень так удался, что хоббиты надолго запомнили пиво урожая 1420 года, и оно даже вошло в поговорку. Через поколение можно было в каком-нибудь трактире услышать, как почтенный хоббит, опрокинув заслуженную кружку, ставит ее на стол с довольным вздохом:

— Хорошо! Ну, просто как в четыреста двадцатом!

* * *

Сэм сначала жил вместе с Фродо у Норкинсов, но как только была отстроена Новая улица, переехал туда со своим Стариком. Кроме собственных дел, он не только руководил восстановлением и обновлением усадьбы Торбинсов на Холме, но часто ездил по всему Хоббитширу, занимаясь лесами. Всю первую половину марта его не было дома, и он поэтому не узнал о болезни Фродо. Тринадцатого марта старый Норкинс нашел Фродо в постели. В руке больной крепко сжимал белый камень, который теперь всегда носил на шее на цепочке, и, казалось, бредил.

— Сгинуло навсегда, — шептал он. — Все пропало… Пустота и тьма…

Кризис прошел, Фродо поправился. Когда двадцать пятого Сэм вернулся, он уже был на ногах и ничего другу не сказал. Как раз к этому времени была окончательно приведена в порядок Торба. Мерри с Пипином привезли из Кричьей Балки старую мебель, чтобы усадьба снова выглядела, как раньше. Фродо, наконец, вернулся в родной дом и спросил Сэма:

— А ты когда ко мне переедешь?

Сэм слегка смешался.

— Если не хочешь, я, конечно, не буду настаивать, — продолжал Фродо, — но твой Старик ведь остается ближайшим соседом, все спокойно, и вдова Хрумс за ним прекрасно ухаживает.

— Дело не во мне, — ответил Сэм, краснея.

— А в ком?

— Да в Рози, Рози Норкинс, — сказал Сэм. — Девочка, оказывается, очень переживала, когда мы ушли в Путешествие. Я это понял, когда вернулся. Но тогда, как вы помните, не до объяснений было. Потом я молчал, потому что надо было сперва сделать всю эту работу. Сейчас я ей только намекнул, что у меня на сердце, а она так и выпалила: «Год зря потратил, чего же еще ждать?» Я ей, конечно, ответил, что не зря, но я же понимаю, что она имела в виду. Сейчас вы меня будто надвое разрываете.

— Понимаю, — сказал Фродо. — Ты решил жениться, и со мной тебе тоже расставаться не хочется. Так ведь нет ничего проще! Сэм, дорогой мой, женись поскорей и переезжай ко мне вместе с Рози. В Торбе места всем хватит, можешь самую большую семью разводить!

Вот так случилось, что Сэм Гэмджи, взяв в жены Рози Норкинс, весной 1420 года (этот год еще знаменит множеством свадеб), переехал с ней в Торбу-в-Холме. Сэм считал это для себя великим счастьем, а Фродо казалось, что счастье выпало ему: во всем Хоббитшире теперь не было хоббита, окруженного более нежной заботой.

Когда все было отстроено и организовано, намеченные планы воплощались в жизнь, Фродо мог спокойно отдыхать, писать и приводить в порядок чужие записи. В День Середины лета на Свободной Ярмарке он снял с себя обязанности Бургомистра, и последующие семь лет на всех официальных банкетах во главе стола снова восседал представительный Вилли Белоног.

* * *

Мерри и Пипин некоторое время жили вместе в Кричьей Балке. Между Баклендом и Хоббиттауном наладилось оживленное движение. Два молодых Путешественника тешили земляков элегантностью, прекрасными манерами, веселили хоббитов дивными песнями и рассказами, роскошными приемами. Их даже прозвали Корольками, но беззлобно, потому что у всех сердца радовались при виде двух стройных хоббитов, разъезжающих верхом в сверкающих кольчугах, с красивыми гербами на щитах, всегда улыбающихся и готовых петь песни, привезенные из дальних стран. Рост у них был необыкновенный, выправка военная, но в остальном они не изменились, стали только красноречивее и веселее.

Фродо и Сэм стали почти сразу носить обычную хоббичью одежду и лишь при необходимости набрасывали на плечи длинные серые плащи из странной тонкой ткани, застегивая их под подбородком красивыми пряжками удивительной работы. Кроме этого, господин Фродо всегда носил на цепочке белый камень и часто трогал его пальцами.