Властелин Колец

– А для тебя, маленький садовник, – обратилась она к Сэму, – у меня нашелся лишь маленький подарок. – С этими словами Галадриэль достала действительно небольшую коробочку из простого серого дерева, украшенную единственной серебряной руной на крышке. – Это руна «Г». Можешь считать, что она означает мое имя, или, если хочешь, грунт твоей родины. Здесь земля из моего сада и вся благодать, на которую способна Галадриэль из Лориена. Помощи от нее в пути никакой, от опасностей она не защитит, но, если ты сможешь сохранить ее и вернуться домой, она вознаградит тебя. Какие бы разор и запустение ни встретились тебе там, брось щепоть в землю и увидишь, как зацветет твой сад. Может, он напомнит тебе о далеком Лориене, который тебе довелось увидеть лишь зимой, ибо наши весна и лето давно миновали и живы лишь в нашей памяти.

Сэм, красный как маков цвет, подошел, бормоча что-то невразумительное, и, взяв подарок, неумело поклонился.

– А какой же дар мог бы пожелать гном в гостях у эльфов? – с легкой улыбкой спросила Владычица, поворачиваясь к Гимли.

– Никакого! – громко ответил гном. – Для меня более чем достаточно было видеть Владычицу Галадримов и слышать ее учтивые слова.

– О! Послушайте, эльфы! – обратилась Галадриэль к окружающим. – Да не назовет никто отныне гномов корыстными и неучтивыми. И все же, Гимли, сын Глоина, разреши мое затруднение, назови желанный для тебя подарок. Будет несправедливо отпустить тебя, единственного из всех, с пустыми руками.

– Я не прошу ничего, Владычица, – повторил гном, снова низко кланяясь. Однако голос его дрогнул, и Галадриэль улыбнулась ему ободряюще. – Разве что… если мне действительно дозволено просить, подари мне прядь твоих волос, превосходящих земное золото настолько, насколько звезды небесные превосходят драгоценности земных недр. Конечно, я не настаиваю. Просто ты просила назвать дар, и я повинуюсь.

Эльфы беспокойно зашевелились, перешептываясь, даже Владыка Келеберн взглянул удивленно, но Владычица рассмеялась.

– Говорят, гномы искусны руками, а не речами, но о нашем госте так не скажешь. Никто доныне не обращался ко мне с просьбой столь же дерзкой, сколь и учтивой. Как же могу я отказать, повелев прежде говорить? Но скажи мне, что бы ты стал делать с таким даром?

– Берег бы как величайшее сокровище, Владычица, – ответил Гимли, – в память о твоих словах, сказанных в нашу первую встречу. А если мне суждено вернуться домой, я помещу твой дар в самый прочный алмаз, и он станет нашей родовой драгоценностью, как залог добрых чувств между Лесом и Горой до конца времен.

Владычица отрезала три золотые пряди и вручила Гимли.

– Я не предсказываю, – молвила она, – ибо напрасны предсказания в наши дни, когда на одной чаше весов лежит Тьма, а на другой – лишь надежда. Но если надежда наша не обманчива, я скажу тебе, Гимли, сын Глоина: золото будет само течь тебе в руки, но над сердцем твоим власти не будет иметь никогда.

Ну вот, теперь остался только Хранитель Кольца, – обратилась она к Фродо. – Ты последний ждешь моих слов, но не последний в моих мыслях. Для тебя у меня приготовлен особый дар. – Галадриэль подняла хрустальный фиал, и от ее руки брызнули лучи белого света. – Здесь пойман и сбережен свет Эарендила, отразившийся в моем Зеркале. Чем чернее ночь вокруг тебя, тем ярче будет он освещать твой путь. Ему гореть там, где погаснут все другие огни. Помни Галадриэль и ее Зеркало.

Фродо протянул руку, взял фиал и на миг снова увидел перед собой великую и прекрасную королеву. Однако в ее облике не было больше ничего грозного. Он поклонился и молча отступил назад.

Все встали, и Келеберн повел их к воде. Полдень окутал лесной край золотым мягким сиянием. Серебряно блестели волны Реки. Отряд расселся по лодкам, эльфы с прощальными возгласами оттолкнули их от берега длинными шестами, и вот уже течение подхватило легкие суденышки и повлекло прочь. Путники сидели, не двигаясь и не разговаривая. На зеленом берегу, поодаль от всех, стояла Владычица Галадриэль. Казалось, она все быстрее удаляется от них, и весь Лориен скользит назад, словно яркий корабль с высокими мачтами своих дивных деревьев и зелеными парусами их пышных крон, уплывает к забытым берегам, а они беспомощно и неподвижно сидят на сером унылом песке.

Они все смотрели назад, а воды Серебрени уже смешались с волнами Андуина, и лодки уносили отряд на юг. Скоро белая фигура Владычицы отдалилась, стала маленькой, словно оконце в доме на холме, поймавшее солнечный луч, словно хрусталь, упавший на колени этой земли. Фродо показалось, что Галадриэль подняла руку в прощальном жесте, и вдруг ветер совершенно явственно донес ее голос. Владычица пела на древнем языке Заморских Эльфов, слов было не понять, а в прекрасной мелодии слышалась тревога. Фродо и раньше хорошо запоминал эльфийские слова, вот и теперь песня врезалась в память, и много лет спустя он перевел ее, как умел, хотя говорилось в ней о вещах, малоизвестных в Среднеземье.