Властелин Колец

Аи! Лауриэ лантар ласси суринен!
Йэни унотимэ ве рамар альдарон,
йэни ве линтэ йулдар аваниер
ми оромарди лиссэ-мируворева
Андунэ пелла, Вардо теллумар
ну луини йассен тинтилар и элени
омарио айретарилиринен.

Си ман и йулма нин энкуантува?

Ан си Тинталлэ Варда Ойолоссэо

Ве фаниар мариат Элентари ортанэ,
ар илиэ тиер ундулавэ лумбулэ,
ар синданориелло кайта морниэ
и фалмалиннар имбэ мет, ар хисиэ
унтупа Калакирио мири ойалэ.
Си ванва на, Ромелло ванва, Валимар!

Намариэ! Нан хирувалиэ, Валимар.

Нан элиэ хирува. Намариэ!

[Ах! Как золото, падают листья под ветром!

Долгие годы бессчетны, как крылья деревьев,
долгие годы проходят, как быстрые глотки сладкого меда
в высоких залах на дальнем Западе
под синими сводами Варды,
где звезды подрагивают от песни,
которую поет ее царственный голос.
Кто нынче наполнит для меня кубок?
Варда, Королева Звезд с вечно белой горы,
поднимает руки над миром, подобные облакам.
И тропы мира тонут в тени, а туман из серой страны
лег на пенистые волны меж нами,
скрыл туман навсегда Калакирии камни.
Ныне для тех, кто скорбит на Востоке, пропал Валимар!
Прощай! Может быть, ты еще найдешь Валимар.
Может быть, именно ты и найдешь Валимар. Прощай!]

На Заокраинном Западе имя Варда носит та, которую эльфы Среднеземья зовут Элберет.

Русло реки повернуло, берега поднялись по обе стороны и скрыли Лориен. Фродо никогда больше не видел этой дивной страны.

Солнце плыло в небе прямо у них по курсу и слепило глаза, и без того полные слез. Гимли плакал открыто.

– Я уже видел самое прекрасное в своей жизни, – сказал он другу Леголасу. – Что могу я назвать прекрасным теперь? Разве только ее дар? – Он приложил руку к груди. – Скажи мне, Леголас, ну зачем пошел я с отрядом? Я ведь не знал, где таится главная опасность! Прав был Элронд. Не дано нам предвидеть свою дорогу. Я боялся пыток во тьме и пересилил страх. Но, клянусь тебе, я остался бы, коли б мог предвидеть боль этого расставания. Мне не станет хуже, попади я нынче же ночью прямиком к Темному Властелину. Горе, о горе Гимли, бедному сыну Глоина!

– Горе всем нам! – откликнулся Леголас. – Горе всем, бредущим по тропам мира в эти последние дни! Их удел – находить и терять. Но твоя судьба осиянна, Гимли, сын Глоина, ибо ты выбрал, что терять, по доброй воле. Ты знал, что теряешь, но не оставил спутников, и наградой тебе будет чистая память сердца о дивном Лотлориене, и не потускнеет, и не иссякнет эта память!

– Может, и верно, – вытирая глаза, ответил Гимли. – Твои слова верны, но холодно от них на душе. Не успокоится сердце памятью. Память – лишь зеркало, холодное, как Келед Зарам. Но, может, эльфы по-другому видят? Я слыхал, для них память – не греза, а мир на грани сна и яви. Увы! Мы не так чувствуем. Впрочем, довольно об этом. Взгляни на лодку! Не слишком ли мы нагрузили ее? Я не хотел бы топить свою скорбь в холодной воде.

Он взял весло и принялся помогать Леголасу, уводя лодку со стремнины под берег.

Так начался долгий путь на юг. Голые бесприютные леса стояли по берегам, мешая видеть окрестности. Ветра не было. Ни одной птицы не появлялось над Рекой. Солнце тускнело, склоняясь к земле, и кануло за горизонт; настал ранний вечер, а вслед за ним – серая беззвездная ночь. Путники плыли и ночью, держась в тени западного берега. Огромные деревья призраками проплывали над головами, опустив извилистые жадные корни в туман. Было тревожно и холодно. Фродо прислушивался к плеску и журчанию вокруг лодки, и постепенно голова его склонилась на грудь, а беспокойный сон смежил глаза.

Глава IX Великая река