Властелин Колец

– Будущее сокрыто от меня, но если веришь ты – верю и я. Тьма ненавистна мне, но и Запад не влечет, ибо я смертен. Если ты избрала меня, тебе тоже придется отказаться от удела, сужденного твоему народу.

Подобно Белому Древу стояла Арвен, глядя на запад, и после долгого молчания сказала:

– Я буду верна тебе, Дунадан. Я отказываюсь от Запада, но там моя родина и вечный дом всех моих близких…

Элронд молча принял выбор любимой дочери. Дождавшись возвращения Арагорна, он призвал его и сказал:

– Итак, между нами легла тень. Сын мой, наступили годы, когда для надежды почти уже не осталось места. Темны времена, и я ничего не вижу за ними. Быть может, с моей дочерью возродится в Среднеземье царствование людей, но, как бы я ни любил тебя, скажу: для малого Арвен Ундомиэль не станет менять хода своей судьбы. Только Король Арнора и Гондора сможет стать ее мужем. Для меня даже в твоей победе будет привкус горечи, но вам она принесет радость… на время. Боюсь, что, в конце концов, Бремя Смертных покажется Арвен слишком тяжким.

Больше они не возвращались к этому разговору. Арагорн снова ушел. В мире стремительно темнело, страх окутывал Среднеземье, росла мощь Саурона, и бастионы Барад Дура вздымались все выше и выше. Арвен оставалась в Дольне. Она издалека следила за Арагорном и вышивала знамя для того, кто предъявит права на трон Гондора и наследие Элендила.

Прошло несколько лет. Гилраэнь простилась с Владыкой Элрондом и вернулась к своему народу. Она редко виделась теперь с сыном, но вот в одно из его возвращений она сказала ему:

– Это наше последнее свидание, Эстель, сын мой. Заботы состарили меня до времени, и теперь, когда Тьма снова нависла над Среднеземьем, у меня уже нет сил бороться с ней. Скоро я покину этот мир.

Арагорн, пытаясь утешить ее, сказал:

– Но ведь за тьмой придет рассвет. Дождись его, он принесет радость.

Она ответила только:

– Онен и-Эстель Эдайн, у-хэбин эстель аним[11].

Арагорн покинул ее с тяжелым сердцем. В конце зимы Гилраэнь умерла.

А между тем время подошло к Войне Кольца. О ней довольно сказано в другом месте: о том, как сбылись самые отчаянные надежды, как в самый тяжелый час Арагорн пришел с моря и поднял в битве на полях Пеленнора знамя, вышитое руками Арвен, и как его впервые провозгласили Королем. Он принял Корону Гондора и Скипетр Арнора, а немного позже получил и руку Арвен.

Так великой победой завершилась Третья Эпоха, но самым печальным в ее окончании было прощание Элронда с дочерью, ибо их разделили Море и Судьба. Даже за гранью мира не встретиться им больше.

Когда Кольцо Всевластья было уничтожено, Три Кольца тоже лишились силы, и Элронд, уставший от груза веков в сердце, ушел на Запад, чтобы никогда больше не вернуться. Арвен приняла удел смертных, но смерть не властна была над ней, покуда не ушло все, что получила она от жизни.

Королевой Людей и Эльфов в блаженстве и славе прожила она с Арагорном сто двадцать лет.

Долгой была жизнь Арагорна, но и она подошла к концу. Тогда обратился он к Арвен с такими словами:

– Прекраснейшая в этом мире, любимая, тает мой мир. Мы славно жили, но приходит время платить по счетам.

Нетрудно было понять, о чем он говорит, Арвен ждала этих слов, и все же печаль охватила ее.

– Неужели ты хочешь покинуть свой народ до срока? – спросила она.

– Если сейчас я не уйду сам, скоро мне придется уйти. Наш сын, Эльдарион, уже может принять правление.

Арагорн спустился в Усыпальницу и возлег на давно ожидавшее его ложе. Здесь простился он с сыном, передав ему Корону Гондора и Скипетр Арнора, а потом рядом с ним оставалась только Арвен. Ни мудрость, ни королевское достоинство не смогли сдержать ее просьб повременить немного, обращенных к Арагорну. Жизнь еще не утомила ее, и удел смертных, принятый на себя добровольно, казался горькой участью.

– Любимая моя, – молвил Король, – суров час, но пробил он давно. И под березами Дольна, и на Керин Амрот нам ведомы были наши судьбы. Спроси себя, неужели ты хочешь дождаться, пока я выроню Скипетр от слабости? Нет, Арвен, я – последний нуменорский Король, и мне дарована не только долгая жизнь, но и право вернуть дар. Я ухожу. Я не утешаю тебя, потому что неизбывно горе в этом круге мира. Но у тебя по-прежнему есть выбор: ты можешь уйти в Серебристую Гавань и унести на Запад память о днях нашей жизни, сделав ее вечноживой, но это будет только память, а можешь принять долю Людей.

– Выбор сделан, – ответила Арвен, – мой корабль давно уплыл, и я приму удел смертных, хочу того или нет. Но вот что должна я сказать тебе, мой Король. До сего дня я не понимала повести о твоем народе и его падении, не понимала и поэтому свысока смотрела на нуменорцев, теперь мне жаль их. Если смерть действительно, как говорили в Эльдамаре, дар Единого Людям, горько принимать его.