Властелин Кукол (ЛП)

Как я и думал. И даже хуже. Я ощутил давление на вески, покалывание на затылке — то, что обычно всегда чувствовал, когда сталкивался с магией, а также привкус на языке. Я медленно убрал руку и был благодарен, когда простыня прикрыла ужасную рану, а учёный молча протянул мне чашу с мыльной водой. То, что я только что почувствовал… Привкус железа высушил мой рот, и я заметил, что моё тело вот-вот охватит дрожь. Как же рассказать эссэре о том, что я только что почувствовал? Будет лучше озвучить только очевидное, но привкус железа остался.

— Какой… какой в этом был смысл, сэр Хавальд? — выдавила эссэра.

— Маэстра де Гиранкур научила меня кое-чему о природе магии, — попытался я объяснить. Даже я сам не узнал свой голос. — Кажется, что проще использовать то, что уже существует. Даже в воображении того, кто направляет магию. Маэстра не некромант, но, возможно, принцип один и тот же.

Священник кивнул.

— Да, представляешь себе в малом то, что происходит в большом, — сказал он. — Это старый принцип, который применим ко всем формам магии.

Я подошёл к мёртвой на другой лежанке, слегка откинул простыню и заставил себя приложить руку к её руке.

— Посмотрите, какая у неё маленькая рука, — произнёс я. — Кто бы ни убил вашего сына этой скверной магией, это была не она, — тихо сообщил я эссэре. — Это был мужчина, а его рука лишь ненамного меньше моей. Он представил себе руку, свою руку… Если бы это была эта женщина, магическая рука была бы меньше.

Я с радостью отпустил холодную, липкую руку, потом снова помыл пальцы.

— Я знаю о некромантах то, что они крадут свои таланты. Маэстро нужно долго учиться, много тренироваться и практиковаться, и, возможно, он многого добьётся, благодаря удаче и настойчивости. Некромант, однако, крадёт один дар за другим, словно ворона жемчужины. Должно быть эта женщина обладала даром превращения. И мне кажется маловероятным, что у неё также был дар с расстояния хватать руками. Это был мужчина. И ему было хорошо видно, что происходит, в противном случае, он не смог бы действовать в нужный момент. Серди гостей на коронации была не только эта тварь, но и ещё одна. И это он убийца вашего сына, — я встретился взглядом с эссэрой, вложив в него всю искренность. — Вы хотели иметь доказательство этого преступления. Теперь оно у вас есть. И теперь мы кое-что о нём знаем, а вот он понятия не имеет, что мы знаем. Даже если он обладает множеством талантов, он не осмелится войти в эту комнату, посвящённую Сольтару.

— На Файлид был Глаз Газалабада, — возразила эссэра. — Она бы узнала некроманта, — эссэра Фала перевела взгляд на мёртвую женщину. — Тем более удивительно, что…

— Вы забываете, что Глаз был не настоящим, — прервал я её, проклиная свою собственную глупость. План противника теперь казался мне более изощрённым, чем на первый взгляд. — Потому что Глаз был украден и заменён копией, в том числе для того, чтобы скрыть некроманта от глаз вашей внучки. Подлинный Глаз находился в руках другого человека, который заранее продвигал этот план. И только в его интересах было заменить не только Глаз, но и Марину. Так что он…

— … тот, кто знает, что случилось с Мариной, — закончила эссэра моё предложение.

Я кивнул.

— Но это не обязательно должен быть некромант. Нам предстоит это выяснить. Однако одно я знаю наверняка: он тот, кто создал фальшивый Глаз и, возможно, похитил Марину, действовал по поручению и дёргал не за одну ниточку. Мы должны заставить его рассказать нам всё, что он знает, а это будет непросто. Особенно, если он действительно некромант.

— Я начинаю понимать, куда вы клоните, сэр Хавальд, — задумчиво произнесла эссэра. В то же время я увидел вспыхнувший в её глазах справедливый гнев и желание покарать за это злодеяние.

— Файлид снова носит настоящий Глаз, — продолжил я. — Может быть она узнает убийцу своего отца. Однако если узнает, то не должна показывать, пусть делает вид, будто Глаз слеп.

— Но если на Файлид был фальшивый Глаз, почему он засиял? — с сомнением спросила эссэра.

— Потому что это была воля богов, — дал я единственный ответ, который знал.

Она долго смотрела на меня, прежде чем неторопливо кивнуть. Видимо, она решила поверить моим словам.

— Почему вы не рассказали нам этого раньше?