Властелин Кукол (ЛП)

— О, эссэри, если бы день длился сто часов, а у мужчины было свободное время, и он мог его использовать, ему бы понадобился год, чтобы понять смысл взгляда, которым его жена обменивается с другой женщиной, — он покачал головой. — Когда я отодвигаю в сторону занавеску и смотрю на мир, то вижу его иначе, чем женщина, — он пожал плечами. — Боги всё так устроили, должно быть у них были на это свои причины.

Пожалуй, он прав. Я откинулся на подушках.

— Никак не могу привыкнуть к использованию паланкина, — промолвил я. — По моему мнению не подобает, чтобы другие тебя носили.

— Это один из немногих способов, с помощью которого рабы из многих племён могут купить себе свободу, — объяснил Армин. — Они гордятся тем, что их хозяева позволяют им делать эту работу. Эссэри приглядитесь повнимательнее, когда в следующий раз увидите носильщиков паланкина. Они всегда ходят без рубашки, с высоко поднятой головой и вооружены дубинками — они этим гордятся. Они рабы, но каждый шаг приближает их к свободе. Они это знают, и все остальные тоже. Они будут защищать своего пассажира до самой смерти, и это тоже все знают. Они мужчины, потому что им разрешено носить с собой оружие, даже если это всего лишь дубинка, — Армин улыбнулся. — Кроме того, они наслаждаются взглядами женщин, разглядывающих их мышцы…, - он тихо рассмеялся. — Это одна из тех вещей, которые я имел в виду. Когда женщина смотрит на мужчину, нам следует радоваться, что женщины видят мир и мужчин другими глазами.

Кроме того, как объяснил мне Армин, паланкин был незаметным способом передвигаться по улицам Газалабада.

— Паланкины встречаются часто, — сказал он с улыбкой, заставившей дрожать его бороду. — Люди видят паланкин, но не сидящего в нём человека. Стоит учесть кое-что ещё: носильщики ещё потому вооружены дубинками, чтобы у людей даже не возникало любопытства. В нём, ты как будто невидимка. Однако если хочешь, чтобы тебя увидели, тебе всего лишь нужно отодвинуть в сторону занавеску.

Что мне было интересно, так это то, узнаю ли я телохранителей Файлид, если отодвину занавеску. Эмира часто свободно передвигалась по улицам города, иногда даже замаскировавшись. Однако её телохранители, без сомнения, были мастерами в том, как стать невидимками в толпе. Когда я думал о Газалабаде, то думал об этом бесконечном множестве людей, под вечным солнцем передвигающихся по узким или же широким улицам города, и у каждого из них своя собственная цель. Как может столько людей жить в одном городе?

Лунный дворец был недалеко от площади Зерна. Так как паланкинам везде уступали дорогу, они часто передвигались через толпу быстрее, чем пеший человек. Вот ещё одна причина, почему уже вскоре я услышал голос солдата из дворцовой стражи. Фалйлид тихо ответила, затем рука в рукавице отодвинула занавесь паланкина, и солдат с поклоном заглянул внутрь, после чего снова опустил его.

— Они знают всех, кто входит во дворец? — спросил я Армина.

— Я бы не сказал, что знают, — ответил тот. — Но у всех, кто стоит на страже у ворот, хорошая память. Этот солдат сможет детально описать вас. Когда ожидаются важные гости, в караульных помещениях возле ворот лежат папки с рисунками лиц, которые изучает каждый солдат, прежде чем приступить к выполнению своих обязанностей, — Армин серьёзно посмотрел на меня. — Нести службу у ворот дворца — большая честь. Ошибки немыслимы. Теперь этот солдат проверит в книгах, есть ли там ваш рисунок. Если не найдёт, то точно опишет вас художнику. К тому же, этот человек знает больше: вы приехали в сопровождении эмиры, и всё случилось неофициально, а значит вы тот, кому в высшей степени доверяет моя львица.

— А кто для него ты, Армин? — с улыбкой спросил я, и тот театрально вздохнул.

— Думаю, охранникам доставляет удовольствие игнорировать меня.

От Армина я знал, что он тоже любил изменять свою внешность.

Я удивлённо посмотрел на него, но он покачал головой.

— Серьёзно, он узнал меня, как вашего слугу, господин. Я редко бываю во дворце, ведь ещё не всё определённо, а если обо мне узнают слишком много, это может поставить под угрозу наши планы. Когда мы видимся, то встречаемся за пределами этих безопасных стен, одна из причин, почему её отец не обрадовался нашей связи, — он прямо посмотрел на меня. — Именно эссэра Фала убедила его в обратном, — он отвёл взгляд. — Вы не можете себе представить, насколько я уважаю эссэру, потому что она была кузнецом нашего счастья, — он задумался. — Смерть отца была для моей львицы тяжёлым ударом. Если с эссэрой что-нибудь случиться, она не переживёт. Пусть боги продлят дни эссэры на века, и позволят её свету ещё долго светить в этом мире, — он наклонился и коснулся моей руки, доверительный жест, который он редко себе позволял.

— То, что эссэра Фала отправляется в царство Сольтара, очень сильно пугает мою Файлид, господин. Вы присмотрите за ней? Сольтар не нуждается в ней так сильно, как нуждаемся мы. Нам также необходима её мудрость. Вы не могли бы сказать ему об этом, если увидите?

— Армин, это не царство смерти, — успокоил я. — Ты же сам говорил.