Властелин Кукол (ЛП)

— Я видела его три раза. В первый, когда меня представили ему после моей первый крови. В другой, когда выросла и получила своё первое полотно и в последний, когда он передал меня Бальтазару, — она посмотрела на нас своими тёмными глазами. — Вы понятия не имеете, с кем хотите бороться, — продолжила она. — Представьте себе мужчину моего роста, грациозного, с тёмными, волнистыми волосами, спадающими на плечи. У него чёрные глаза, смотрящие прямо в душу, чётко очерченный нос и тонкие губы. Он стройный, почти худой, при других обстоятельствах его можно было бы назвать женоподобным, хрупкий, с мягкой, гладкой кожей женщины, с умелыми руками арфиста, — она глубоко вдохнула. — Он, возможно, самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Он выглядит как молодой человек, может как дюжина и десять лет, и всё же в его глазах заключены века. Когда смотришь на него, чувствуешь его могущество, как будто все тонкие волоски встают дыбом. Хотя вы называете его тёмным правителем, он одет всегда в белое с чёрной вышивкой, изображающей забытые тайные символы, которые сами являются рунами силы. Он владеет Анж-ту-илом — безоружным стилем боя моей родины, но как меченосец, управляется с двумя лёгкими и смертоносными клинками. Если нанести ему рану, она заживет за несколько мгновений, от яда ему становится плохо, но он его не убивает. Если лишить его жизни, он пожертвует одной из многочисленных душ, которые держит в плену, таким образом постоянно надувая Сольтара, — она настойчиво посмотрела на нас. — По слухам, за последние несколько столетий его больше никто не побеждал. Он образован, изучает белые и тёмные искусства, оратор, который увлекает людей и владеет пером не менее искусно чем мечами. Ему не нужна армия. Говорят, что достаточно, чтобы он один стоял у ворот города. Потому что тогда город откроет ему врата и предложит свою голову. Если вы с ним не знакомы и не знаете, какие тёмные желания таятся в нём, то его можно полюбить. Коларон, Тёмный Правитель, император Талака, бессмертный, а для тех, кто следует за ним — бог, который ещё ходит по земле, — она сделала глоток вина и встала. — Это тот враг, которого мы хотим победить, — закончила она свой отчёт. — Надеюсь, что боги и дальше будут на нашей стороне и поддерживать нас, потому что нам понадобится их помощь.

Сказав это, она тихо вышла из кухни. Я посмотрел ей вслед и налил себе ещё вина, затем перевёл взгляд на Лиандру, и когда та кивнула, наполнил и её кубок.

— Это не имеет значения, — промолвила она, задумчиво глядя на дверь, через которую исчезала Наталия. — Я дала клятву, и он умрёт. Даже если мне придётся убить его сотню раз.

— По крайней мере, теперь у него есть имя, — сказала Серафина. — Он не бог, поэтому может умереть. И он труслив, как и все слуги Безымянного.

— Если он действительно слуга Безымянного, — задумчиво произнёс я.

Описание Наталии потрясло меня. Она дала лицо и имя тому, с кем мы боролись. И даже больше: то, как она описала его — он действительно был тем, кого следовало бояться.

— Он должен быть его слугой. Дар некромантии — это тёмный дар, — сообщила Серафина определённым тоном. — И когда человек замечает, что обладает им, ещё не поздно, только нельзя его использовать. Но если всё-таки использует, если хоть один раз посягнёт на душу другого живого и разумного существа, тогда будет потерян. Это дар Безымянного. Когда человек использует его, то уже навсегда принадлежит ему.

— Может и так, Хелис, но женщина Ночной Ястреб не была трусливой, — возразил я.

— Она сжульничала в этой драке. Бой состоялся на её территории, и у неё были все тузы в рукаве. Она была уверенна, что победит. Разве можно назвать человека смелым, когда он верит, что, приняв бой, не сможет проиграть? Если бы она была способна хоть на частицу того, на что были когда-то способны Ночные Ястребы империи, она должна была победить.

— Она выиграла бой у Зокоры, — сообщил я. — Это Варош прикончил её выстрелом из арбалета.

С помощью болта, который прежде благословил во имя своего бога. В этом и заключалась вся разница? Трудно определить скорость арбалетного болта, мне казалось, что тот болт летел быстрее, чем обычно. Серебряная молния…

— Хорошо, возможно, она была трусливой, — я изучил Серафину. — Но это напомнило мне о другом. Янош назвал Бальтазара трусливым человеком. Тогда ты возразила. Но согласно твоим аргументам, он тоже должен быть трусливым, потому что он такой же некромант.

Серафина была сбита с толку.

— Должно быть ты ошибаешься, Хавальд. Он не может быть некромантом, у него не было такого дара. В противном случае, он не смог бы войти живым в Совиную Башню, чтобы пройти там обучение.

— Я видел, как он украл дар одного мужчины, наблюдал, как мужчина в его руках превратился в сухую оболочку, и Зокора признала в этом некромантию. Я никогда не видел подобного прежде, но Зокора вряд ли могла ошибиться.

— Он высосал из человека жизнь, и тот высох в его руках?

Мы с Лиандрой обменялись взглядами.

— Именно так.