Властелин летающего замка

Жизнь, в ежесекундном ожидании удара? Если бы только этим все ограничилось! Четырежды этот несносный бродяга и его шикигами воровали старинную торию храма! Нет, сначала он по-хорошему попросил, словно действительно думал, что забрать торию, — это как книжку одолжить! Начал что-то выводить про погибающие миры и обреченные расы, но не успела Рейму выразить свое возмущение нахальной ящерице, как подручные Андрона уже стащили торию и сам он исчез. Пришлось хорошенько проучить разбойников. Четырежды, каждый раз после очередной кражи. Но четвертый раз учеба была почти символической. Рейму вторглась в Безымянный мир как раз в тот момент, когда в пространственное искажение через громадный портал входила… планета. Портал проецировала та самая тория, которую конструкты уволокли от храма Хакурей.

Потрясенная жрица полюбовалась энергетической феерией и хотела спуститься к планете, но внезапно вокруг нее свернулось винтом пространство и жрицу выбросило обратно к храму Хакурей, лишенному драгоценной тории.

Торию Андрон принес на следующий день, лично.

— Без божественных сил я не могу самостоятельно открывать порталы в другие миры, — сказал он, устанавливая и закрепляя деревянную арку на место. — Но в тории заключена искра силы. От меня требуется пройти через портал, разместить маяки по поверхности планеты и вышибить дух из местных властей, если те будут цепляться за планету и мешать транспортировке. Конструкты активируют торию, еще немного трудов и все! Дело сделано, планета наша. Четыре факта применения тории — две планеты!

— Так ты воруешь торию для того, чтобы ее силой воровать миры? Вроде не блондин. (Мариса — блондинка и самый известный вор Генсокье). Самому не стыдно?

— Нет, не стыдно. — ящер устало уселся на землю и ссутулился, от чего его голова стала на одном уровне с головой Рейму. Общаться так было гораздо удобнее. — Есть факторы, а точнее их целых три, которые я учитываю, прежде чем попытаться украсть мир. — Андрон показал верхнюю лапу из-под плаща и жрица увидела, что руку ящеру заменяет металлический протез, опутанный какими-то проводами и целой сетью магических символов. Протез был искорежен, опален и покрыт засохшей грязью. Один из трех относительно целых пальцев разогнулся. — Мир должен быть обречен на уничтожение. — разогнулся второй палец. — Населяющие его существа должны вызывать у меня симпатию. — разогнулся третий палец. — Хозяева мира должны быть врагами Олимпа. Стоит мне сунуться туда, где ангелов Олимпа не ждет немедленная смерть, каратели родного ордена тотчас появятся рядом. Я же предатель! Убить меня теперь для моих прежних хозяев — дело чести. Так что я надежно заперт в пределах враждебных Олимпу пространств. Если бы не это, Безымянный мир был бы уже битком набит планетами.

— И все, как одна, населенными симпатичными тебе существами?

— Да. А что тут странного? Чтобы я всякую нечисть волок в Безымянный мир, его жителям на радость? Ты еще предложи живому человеку в жилы чумную кровь вливать! Я с чумой сражаюсь, а не разношу.

Рейму протянула руку и сдернула с головы серой ящерицы капюшон. Слух не подвел ее, голос ящерицы действительно звучал странно, и этому были весомые причины. Ящер был страшно изуродован. Половина головы отсутствовала начисто, металлические пластины с магическими кристаллами торчали из разбитого черепа. Пасть и глотка была вкривь и вкось сшиты скобами, а голос звучал из небольшого электронного устройства, закрепленного у виска чудовища.

— Ну кто просит смотреть-то? — ящер сердито набросил капюшон обратно на голову. — Я для чего балахон ношу? Для красоты! Вот и смотри на красоту! Или хочешь чтобы кошмары по ночам снились?

— Ты все так же беспощаден к себе, странный огромный фей? — сказала Рейму, печально улыбнувшись.

— За удовольствия принято платить здоровьем. Не переживай. Я же не девочка-красотка, чтобы устраивать трагедию из-за разбитого личика?! — падший ангел рассмеялся, громко и жизнерадостно. — Да, это было довольно больно, но я сам выбираю как использовать дарованный мне Герой пуленепробиваемый лоб! За целый мир, что останется жить, за счастье видеть благодарность в глазах спасенных, эта плата — невелика.

Серый ящер едва не мурчал, словно здоровенный, довольный кот. Было видно, что он действительно глубоко и искренне счастлив.

— Знаешь, странник… — сказала Рейму, вдруг покраснев от смущения. — Если тебе еще что-нибудь вдруг понадобится тория, ну, для дела… так бери, не стесняйся. Я разрешаю.

— Спасибо конечно, — ответил ящер и рассмеялся. — Но не нужно думать о том, что ты создаешь какие-то препятствия в моей работе! Если для дела нужно будет, я у тебя и без спроса последние портки утащу!

— Что?!

Расхохотавшись, ящер обратился в бегство, спасаясь от ударов метлы, которой замахнулась, разозленная наглым заявлением, жрица храма Хакурей.