Властелин Окси-мира

– Надо завтра же пойти и признаться или…

Об этом даже подумать было страшно! Я мгновенно ухватился за «или».

– Или?..

Гена сказал просто:

– За три дня изобрести новый способ.

… С трудом вспоминаю эти дни, они прошли как в кошмаре. Столик в Публичной библиотеке, сплошь заваленный книгами. Лестница, где мы обменивались идеями (каждый, кто занимался в старом здании бакинской «Публички», знает эту лестницу). Стрелки часов, стремительно бегущие по кругу. Пожалуй, только это и осталось.

Зато всё, что мы узнали о перекиси водорода, запомнилось на всю жизнь. Если разбудить меня ночью, я встану и буду два, три или пять часов говорить о перекиси. Впрочем, она стоит того.

ОТКРЫТИЕ ПРОФЕССОРА ТЕНАРА

В морозный декабрьский день 1818 года профессор Луи Жак Тенар вошел в аудиторию Парижского университета.

Студенты любили профессора. Он был доступен и прост. И от него всегда можно было ждать неожиданностей. Он уважал учебники и обязательно извинялся, когда их приходилось поправлять. «О да, это правильно, – говорил он. – Но, к моему сожалению, это устарело. О нет, автор тут ни при чём. Он не мог знать. Понимаете ли, только вчера…»

Аудитория понимала. Она понимала, что вчера этот тихий и добрый человек с круглым лицом и умными ироническими глазами перечеркнул одну из глав химии и начал писать другую.

Но в этот день было иначе. Рассеянно кивнув головой, профессор быстро прошел к длинному демонстрационному столу и коротко бросил что-то препаратору, старику Лешо. Поднялся на кафедру, обвёл взглядом студентов и сказал коротко:

– Когда с передней мачты фрегата матрос кричит:

«Земля!» – и капитан в подзорную трубу впервые

видит неизвестный берег, это великий момент в жизни моряка. Но разве не столь же велик момент, когда на дно колбы сочится по каплям новое, доселе неведомое вещество… А теперь пусть каждый из вас будет соавтором открытия!

Профессор сбежал с кафедры и нетерпеливо окликнул Лешо. Шаркая истоптанными башмаками, препаратор внёс прибор.

– Химия любит простоту, – продолжал Тенар. – Запомните это, господа. Здесь только два стеклянных сосуда: внешний и внутренний. Между ними – снег. Новое вещество любит холод. Его право… Во внутренний сосуд налита разбавленная серная кислота. Сейчас она почти такая же холодная, как снег. Что произойдет, если я брошу в кислоту щепотку этого жёлтого порошка – окиси бария?..

– Вы правы, Марсель. Серная кислота и окись

бария дадут обычную воду и белый осадок – сернокислый барий. Это всем известно. Однако внимание! Мы приближаемся к неизвестным берегам, и пусть кто-нибудь заберётся на мачту, чтобы кричать: «Земля!» Итак, я бросаю в кислоту не окись, а перекись бария – вещество, которое получается при сжигании бария в избытке кислорода.

В аудитории было тихо. Тяжело дышал простуженный Лешо. Помешивая стеклянной палочкой кислоту, Тенар медленно, по крупинке, сыпал в сосуд перекись бария.

– Осадок, известный вам сернокислый барий, мы отфильтруем, – комментировал профессор. – Полученное же вещество перельём в эту колбу…

– Вы говорите – вода, Жан? Действительно, похожа. Однако это странная вода. Я бросаю в неё кусочек обыкновенной ржавчины (Лешо, лучину!), и смотрите, как вспыхивает едва тлеющий огонек. Вода, которая поддерживает горение! Это особенная вода. В ней вдвое больше кислорода, чем в обычной. Вода – окись водорода, а жидкость – его перекись. Но мне нравится другое название – «окисленная вода». Оно ведь тоже справедливо. Вы не возражаете? Очень хорошо. Тогда по праву первооткрывателей мы дадим ей это название… Когда моряк открывает неизвестную землю, он верит: пройдут годы, на его земле вырастут города, будут проложены дороги. Химику труднее угадать судьбу открытия. Что ждёт новое вещество через столетие? Может быть, широкая известность или полное забвение – за ненадобностью…

Аудитория зашумела. Тенар поднял руку, сказал мягко:

– Не надо волноваться, господа. Я тоже верю в великое будущее новой воды. Она богата кислородом. И самое главное, щедра: она легко расстается с богатством. Земледелие и ремёсла, медицина и мануфактура… Впрочем, не будем гадать. Сейчас она умещается в колбе, а завтра… – кто знает! Поздравляю вас, господа!

Профессор Тенар медленно сошел с кафедры.

ВСЮДУ И НИГДЕ

Удивительно сложилась судьба окисленной воды. Её изучали, пожалуй, больше, чем любое другое вещество. А знали о ней меньше, чем о таких редких элементах, как ксенон или таллий. Перекисью занимались выдающиеся химики всех стран. У нас в России – Алексей Николаевич Бах и Дмитрий Иванович Менделеев, Дмитрий Петрович Павлов, Петр Григорьевич Меликов, Василий Максимович Семёнов… Особенно много для изучения перекиси сделал Лев Владимирович Писаржевский. С его трудов начинали знакомство с окисленной водой учёные Петербурга и Парижа, Берлина и Мадрида.