Властелин Окси-мира

Зашипел газ. Гена закрыл краник. Проверять больше нечего.

– Начнём, – сказал я.

– Начнём, – эхом откликнулся Гена.

Комиссия вошла в лабораторию. Химики тщательно осмотрели установку. Сделали записи. Смолин подмигнул мне и кивнул. Я открыл, кран…

С тех пор прошло шестнадцать лет. Сейчас об этом опыте я думаю с ужасом. Первый эксперимент не бывает успешным. Он не бывает и полууспешным. Как правило, он кончается неудачей. Это естественно и закономерно: в первом опыте трудно учесть всё.

В данном случае положение осложнялось ещё и тем, что палладия мы не достали. Пришлось заменить его соединением хрома (мы его называли «эрзац-палладий»), о котором в книге было сказано, что оно «энергично поглощает водород и, по-видимому, переводит его в активное, вероятно атомарное, состояние». Нужно было обладать редкой самоуверенностью (верный признак недостатка знаний), чтобы рискнуть ставить опыт, опираясь на столь шаткие ступени, как «по-видимому» и «вероятно»…

Собранная нами установка отличалась крайней простотой. Стеклянная ёмкость – бывший аквариум. Внутри аквариума – металлическая сетка, на которую засыпан особым образом обработанный «эрзац-палладий». Снизу к сетке подведена резиновая трубка для подачи водорода. Аквариум заполнен бензином – единственный «реактив», имевшийся у нас в неограниченном количестве.

Водород получался обычным способом – действием железа (опилок) на серную кислоту. Перед началом опыта – в течение получаса – через бензин продувался кислород (довольно рискованная операция, к счастью окончившаяся благополучно). Наконец, чтобы обеспечить сохранность перекиси, мы засыпали в аквариум десять порошков от головной боли.

Предполагалось, что установка будет действовать так. «Эрзац-палладий» поглотит какую-то часть проходящего сквозь него водорода. Затем, под давлением следующих порций газа, он начнёт его отдавать. Но уже в атомарном состоянии. Атомарный водород соединится с кислородом, растворённым в бензине. Полученная перекись опустится на дно. Обнаружить её будет легко. По цвету. Перекись внешне похожа на воду. А бензин, как известно, не похож.

Минут через сорок в нижней части аквариума появилась тонкая белая полоска жидкости. Она явно отличалась от бензина и сильно напоминала воду. Теперь вопрос был в том, виновато ли только сходство или на дне аквариума настоящая вода, полученная, правда, оригинальным и сложным способом…

Мы долго ждали. Однако полоса не расширялась. Обнаружился первый просчет: краник аквариума помещался слишком высоко. Через него можно было выпустить бензин, но никак не перекись. Только после долгих и хитроумных манипуляций удалось собрать в пробирку немного белой жидкости. Она вела себя подозрительно спокойно, не делая ни малейших попыток разлагаться.

Большую часть жидкости Гена перелил в мензурку, оставив на дне пробирки несколько капель. Пустую мензурку мы взвесили заранее, и теперь не составляло труда узнать вес жидкости. Пользуясь делениями, можно определить её объем и вычислить плотность. А уже затем по таблице (таблицу мы захватили с собой) найти, какую концентрацию имеет перекись водорода данной плотности. Правда, всё это имело смысл, если мы получили окисленную воду. Если же это обыкновенная вода, то её плотность можно и не определять – она, как давно известно, равна единице.

Чтобы решить этот главный вопрос, вовсе не нужны были ни весы, ни мензурка, ни таблица. Стоило только уронить в пробирку с остатками перекиси кусочек перманганата калия.

Гена посмотрел на меня. Я достал из кармана маленький бумажный пакетик. Аккуратно разложил его на столе, развернул. Взял маленькую костяную лопаточку и подцепил несколько бурых крупинок. В другой руке у меня была, пробирка. Оставалось самое простое – высыпать перманганат в жидкость.

Тут у меня начали дрожать пальцы. Глупо, но мне никак не удавалось поднести лопаточку к отверстию пробирки. Я рассыпал перманганат и не разлил жидкость только потому, что её было слишком мало.

– Дай сюда, – сказал Гена и взял у меня пробирку.

Он набирал лопаточкой перманганат, а я стоял и думал о разных грустных вещах. Из опыта, конечно, ничего не получилось. В пробирке вода, перекись я узнал бы сразу. В свое оправдание мы скажем, что у нас нет палладия. Допустим, Смолин поверит. Однако достать палладий очень трудно – это почти такой же драгоценный металл, как платина. А если достанем? Ещё хуже: я чувствовал – дело не в палладии.

Между тем у Гены при всей его решительности тоже ничего не получалось. Он почему-то всё время пытался наклонить пробирку, тогда как нужно было просто опрокинуть лопаточку.

– Позвольте, – попросил Данил Данилович.

Все остальное произошло мгновенно. Тёмные крупинки упали в жидкость, она всплеснулась, стала лиловой и затихла. Ничего не произошло. Это была типичная вода.

Гена взглянул на меня и отвернулся. Это было нечестно: в такой момент вспоминать, кто затеял историю.

– Смотрите, – сказал Данил Данилович. Сказал спокойно, но так, что я мгновенно обернулся.