Властелин Руси

— Ничего, Порубор, друже, — подойдя к камню, толстяк Харинтий обнял парня за плечи. — Это последнее наше место, завтра с утра вертаем обратно!

Порубор едва скрыл радость. Хоть и платили неплохо, а все ж не на месте было сердце — уж больно далеко отплыли от дома. Зря он согласился на корабль, конно бы так далеко не уехали, однако ж, как говорится, хозяин-барин. Слава богам, вроде бы закончится скоро их путешествие. А ведь не так и много дичи запромыслили наниматели, да и не дичь им была нужна — то Порубор давно уж понял — известный киевский купец и работорговец Харинтий Гусь и его сурожский компаньон Евстафий Догорол искали не косуль и зайцев, а место, пригодное для тайного склада. Такое, чтоб было недалеко от реки и вместе с тем не близко, желательно — на правом берегу, на левом — кочевники-печенеги, да и так расположенное — вдали от селищ и погостов, — чтоб никто бы не догадался. Торговля — наука хитрая, не всяк человек к ней склад имеет, много чего знать да уметь надобно, расчеты вести изрядно. Вот, к примеру, как Харинтий с греком замыслили — склады, амбары тайные, им для того понадобились, чтобы в случае чего — рраз! — и придержать товар, да хоть тех же рабов, выждать до конца сезона, а потом, как поднимутся цены, быстро подвезти на киевский рынок. Неплохая задумка эта исходила от Евстафия, а Харинтий Гусь его поддержал, даже постучал себе кулаком по лбу — почему ж сам-то раньше не догадался? Зато вот теперь, потрепав по волосам Порубора, оглянулся на компаньона, левый глаз прищурив хитро:

— А неплохо бы нам здесь крепостицу малую выстроить, острожек. Канаты припасти, весла, даже ладьи целиком, хотя бы и однодревки, припасы разные, товарец, какой обычно везут из Киева, — мед, кожи, рухляди мягкие.

Грек вопросительно поднял глаза.

— От Киева до Ненасытца, считай, три порога: «Не спи», «Остров» и «Шум», и с обратного пути — «Заводь», «Кипящий» и «Малый» — тоже три получается. «Ненасытен» — как раз середина. Мало ль ладеек бьется и с той и с другой стороны? А чтоб больше билось, можно и каменья иногда подкладывать… Побьются некоторые и вообще в щепы, а у иных и товарец весь в воде окажется. Что делать? А тут им и ремонт, и доски, и весла, и товар… пусть дороже, чем в Киеве, но все ж дешевле, чем в Царьграде. Мед да меха, кстати, можно и тут, на месте, присматривать. А, как задумка?

Евстафий Догорол лишь усмехнулся:

— Может, и выйдет. А может, и разоримся с тобой. Впрочем, купцы мы иль кто? Если разоренья бояться, зачем вообще торговать?

— Ах, хорошо сказал, сурожец! — восхитился Харинтий Гусь. — По такому случаю и выпить не грех. Ну, где там слуги? А, идут… еле тащатся. Да что у вас там, ноги отнялись, что ли?

Дождавшись наконец слуг, Харинтий собственноручно разлил из амфоры вино по легким кубкам из тонкого английского олова. Прищурив глаз, оглянулся на грека:

— Разбавлять будем аль так, по-царьградски?

— По-царьградски, — засмеявшись, махнул рукой сурожец.

— Эй, эй, господине! Я так не могу, — запротестовал Порубор. — Мне бы лучше разбавить.

— Разбавляй, — засмеялся купец. — Вон вода, в малом кувшинце.

Все трое выпили, заели маслинами и сушеными персиками, после чего засобирались пройтись по округе, поискать место для острожка. Торопились — солнце уже садилось за дальними кряжами, еще немного — и сгустятся сумерки, навалится непроглядная южная ночь, черная, как глаза ромейских женщин. Наказав слугам разжечь костер, Харинтий Гусь пошел впереди, оглянулся:

— Знаешь эти места, Поруборе?

— Так же, как и вы, — пожал плечами отрок. — Далеко уж больно.

— Ну, тогда смотрите хорошенько!

До захода солнца они взобрались на пологий холм, поросший орешником и буком. За холмом темнел распадок, маячило вдали что-то похожее на частокол, хотя, скорее всего, конечно, кусты — откуда тут частоколу взяться? Да, вон и листья зеленеют, и… Колья какие-то? Жаль, темнеет уже, не видно, а в распадок спускаться не близко, до темноты не успеть, да и не очень-то и хотелось, потом ведь подниматься придется. Потому, посовещавшись, решили повернуть обратно — место и впрямь было удобным, чего еще смотреть-то? Это потом уж, когда привезут работников или — еще лучше — используют транзитом рабов — вот уж тогда и посмотреть можно будет да прикинуть, что где строить. А сейчас — чего уж? Время только зря тратить, чай, ночь скоро.

Повернувшись, купцы пошли назад. Порубор, спотыкаясь о камни, едва поспевал за ними.

— Быстрей, отроче! — обернувшись, крикнул ему Харинтий Гусь. — Вино скиснет.

Купцы захохотали, и гулкое эхо отразилось от кряжей.