Властелин Страниц

— Орион? Ты что-то хотел? — я как раз расположился на крыше терема в Ханья. Завтра князь должен будет отправится в Мефис. Те всё-таки заключили союз с нами. Спесь над разумом верх взять не смогла.

Двумя днями ранее…

— Почему эта поганая зеленуха пришла с запада?! Откуда они тут взялись?! Харковы отродья, поганые чёрные выродки, чтоб вас всех… — ругался десятник.

Эдмунд, в общем-то, был с ним согласен: никогда ещё орки не приходили с запада. Всегда шли либо с юго-востока, либо с востока. Двадцатидвухлетний парень ещё помнил последнюю большую войну, когда двадцатитысячная армия уруков прошла сквозь бутылочное горло болот, в центре которого стоял город. В тот год погибло больше полутора тысяч воинов. Кто-то в сражениях, а кто-то, оставшись инвалидом, позже. «Болотная крепость» тогда задержала армию врага на целых два месяца, а когда защитников осталось столь мало, что делать вылазки стало слишком опасно, орки и гоблины едва ли сохранили треть от своего былого числа. И всё равно те, кто стоял там, на западе, понесли страшные потери.

— Эта погань… мы кладём тут свои жизни, пока они там тихо живут! А теперь выходит, что мы должны отдать дочь нашего короля за этого их князька из канавы?! Да не бывать тому! — заявил десятник перед своими людьми после переговоров в прошлом году. И все, в общем-то, десятника поддержали. О чём шли переговоры солдатам тоже было известно. Никто не желал идти под слабаков, испокон веку отсиживавшихся за спинами жителей болотного города, оплачивавших спокойствие западного Ангмара собственной кровью.

Теперь же орки пришли с запада. К счастью, среди них не было гоблинов, которые, как ни странно, представляли собой едва ли не большую опасность за счёт своей огромной численности. В противном случае город бы пал.

Мефис представлял из себя уникальную крепость. Он стоял прямо в центре болот на огромном скальном основании. Уже в трёх-четырёх сотнях шагов от стен начиналась в большинстве своём опасная зона, представлявшая из себя пропасть трясины, на самой поверхности которой существовал настил из сплётшихся трав и корней. Где-то этот настил был настолько древний и прочный, что не отличался от нормальной поверхности. А где-то он наоборот был чрезвычайно тонок. В каких местах можно провалиться знали только сами жители города, каждые несколько лет обновлявшие карты.

Конечно, такая область была не везде. Существовал своеобразный «мост» на запад, шириной примерно с полкилометра, постепенно расширяющийся по мере удаления от города. Кроме того был большой каменный пласт в юго-восточном направлении, но именно там по краям он был окружён самыми мерзкими топями. Именно поэтому единственным проходом на запад на протяжении почти сотни километров был мост, закрываемый Мефисом. И именно по мосту пришла угроза, откуда не ждали.

Традиционно могучая стена города была самой толстой и высокой с восточной стороны. Здесь она была сложена из массивных каменных блоков. Тем не менее, строительные материалы были всегда ограничены. Нельзя было выложить такую твердыню со всех сторон. Именно поэтому чем дальше от восточной стороны, тем слабее становилась стенка. На севере она достигала всего трёх метров в ширину. На западе же это были смешные два метра, при этом высота стены там была всего лишь вполовину от восточной. Именно поэтому, кстати, город и был назван Мефисом, что означает на одном из древних языков «Закат». Потому что восток закрыт и восход солнца почти не виден ниоткуда, кроме стены, тогда как запад открыт и закат каждый вечер озаряет весь город.

Теперь же именно с запада пришла беда. Не то, чтобы две с половиной тысячи уруков были бы способны взять крепость, которая воюет всё время своего существования непрерывно с куда большими армиями, однако слабая защищённость западной части сыграла свою роль, в результате чего в первый же день орки ворвались на стену.

Отбились, конечно, но не без потерь, хотя и небольших: всё-таки сложно иметь плохих воинов, если каждое поколение так или иначе встречается как минимум один раз с десятитысячной армией на протяжении веков, а в промежутках между большими войнами каждые два-три года устраивает небольшие сражения и участвует в стычках.

Только вот стоило лишь скрыться солнцу, как прогремел взрыв. А затем второй и третий. Масштаб трагедии не осознавал никто, пока светило снова не взошло. Только тогда вялые ночные бои переросли в настоящее сражение и стала видна огромная брешь в стене.