Властелин суда

Слоун снял статью со стены и уже хотел сунуть ее в ящик стола, как дверь кабинета распахнулась, впустив Тину, а за ней вереницу адвокатов и служащих конторы, кричавших «сюрприз!» и кидавших в него конфетти. Кто-то гудел в рожок в самое его ухо. В руках Тина держала сильно початый торт с двумя свечками и цифрами «1» и «5», хотя, приглядевшись, можно было различить, что «1» было переделано из цифры «3». Коллеги тянули головы друг у друга из-за спины, как школьники на групповом снимке, и, не оспаривая звания «скромных сотрудников великого Слоуна», спешили первыми пожать ему руку.

Тина вручила ему торт. Слоун положил на стол статью, стряхнул с плеч конфетти и вытащил застрявшие в волосах ленточки серпантина. Буквы из глазури на торте образовывали загадочную надпись: «...ем рожд...».

— Чей же это именинный торт?

Вопрос этот Тина проигнорировала.

— Задуй-ка свечу! — распорядилась она.

Поставив торт на стол, она принялась резать его на куски.

— Я собиралась поздравить тебя и устроить вечеринку в понедельник, когда ты должен был вернуться. Прости, но это все, что можно было устроить экспромтом. — И она протянула ему бумажную тарелку с куском шоколадного торта.

— По какому поводу шум?

Хриплый от привычных ему двух пачек сигарет в день голос Боба Фостера скрежетал, как мотор, заводимый в морозное утро. Фостер появился в дверях кабинета — роскошный, в сшитой на заказ голубой рубашке с белым воротничком и ониксовыми запонками, в расписанном вручную галстуке — незыблемый оплот борьбы с небрежностью и обезличенностью в одежде, пропагандируемыми нашей техногенной цивилизацией и модой, которой волей-неволей покорилась и сан-францисская адвокатура. Толпа при виде его расступилась, как волны Красного моря перед Моисеем.

Фостер приблизился к Слоуну.

— Два часа? Вы продержали присяжных в совещательной комнате целых два часа, Слоун? Так-то вы усвоили мои уроки? — вопросил он с наигранным негодованием, вызвавшим веселый смех всех присутствующих. И тут же он потряс руку Слоуну: — Отличная работа! Не думал, что ты спасешь этого осла на сей раз! Фрэнк Эббот чуть свет позвонил мне. Он вне себя от радости. Похоже, позволит мне обыграть себя в гольф в уикенд.

Слоун выдавил из себя улыбку.

— Вот и прекрасно.

Фостер заговорщицки придвинулся к нему.

— Я знаю, что этот мерзавец слова доброго не стоит. Да и все это знают, но он внук своего деда, и, поверьте мне, пока Пол Эббот там у руля, дел, затеянных против «Эббот секьюрити», будет не меньше, чем свиней в свинарнике, а это нам прямая выгода. Всем прочим юристам он отказал. И уже передает семь дел в наше ведение.

К горлу Слоуна подступила тошнота.

— Остается лишь надеяться, что это дело Скотт не слишком перевернет наше размеренное существование. — Отступив на шаг, Фостер выпустил из своих ладоней руки Слоуна. Он окинул взглядом бейсбольную, с эмблемой «Сан-Франциско джайентс» каскетку Слоуна, его ветровку и синие джинсы, словно только сейчас все это заметил: — А вообще, какого черта ты здесь делаешь? Ты же бог знает сколько времени не брал себе дни! Я думал, ты уже по горам где-то лазаешь!

— Заглянул, только чтобы докончить кое-что.

Фостер поднял бровь.

— Мне-то уж баки не заколачивай! Я знаю, что такое «кое-что докончить» в пятницу! Не успеешь оглянуться — и полдня как не бывало. А там уж имеет смысл пробыть до вечера, чтобы хоть уикенд себе освободить, а к делам еще не приступил, потому что телефон разрывается и коллеги то и дело наведываются к тебе в кабинет — пописать и то некогда. И вот уже воскресный вечер, и вот уже жена по телефону требует развода и половины твоего состояния! Дело известное...

Все засмеялись, хотя Фостер не столько острил, сколько говорил чистую правду: половина всех сотрудников «Фостера и Бейна» пережили развод по меньшей мере однажды, сам же Фостер разводился дважды. Он взглянул на часы:

— Пятнадцать минут. После чего я лично выставлю тебя отсюда! — Он повернулся к собравшимся: — Ладно, ребята, давайте ешьте ваш торт, а потом расходитесь и принимайтесь за работу — дайте возможность человеку уйти! — Он положил себе на тарелку большой ломоть торта и, слизав с пальцев шоколад, вывалился в коридор, откуда послышались телефонные звонки и его крики: — Иду, иду, черт побери!

Собравшиеся постепенно разошлись, обменявшись с ним последними рукопожатиями и приветствиями, и в кабинете осталась одна Тина.

— Я считала, что тебя сегодня не будет. Думала, ты в горы отправился, — сказала она.

Слоун сел за стол и взял в руки верхнее письмо из стопки.

— Хотел разобраться с бумагами, чтобы потом не беспокоиться. А получилось, что в этом не было необходимости. Спасибо тебе за то, что разгребла у меня завал.

— С помощью двух бульдозеров.

Он кивнул в сторону фикусов.

— И растения эти здесь очень к месту.

— Подумала, что кислород тебе не помешает.

— Здесь или вообще?

— Я имела в виду пятый этаж.

— А чем это тянет?

— Свежим воздухом.