Властелин видений

– Ждите здесь и никуда не уходите, – приказал он, повернулся и зашагал вслед за Бровиком.

К тому моменту, как Бровик достиг леса, незнакомец уже скрылся за деревьями.

– Подожди, чудак! – снова окликнул ловчий. – Я тебя не обижу!

Он тоже шагнул за деревья и прошел несколько шагов, озираясь по сторонам.

– Эй! Куда ты запропас…

Упырь бросился на него из-за дерева, повалил на землю и попытался схватить зубами за горло.

– Прочь! – испуганно вскрикнул Бровик, стараясь оттолкнуть от себя упыря. Однако упырь был сильнее. Его желтые зубы лязгнули в двух вершках от лица парня. Зловонная слюна закапала Бровику на щеку.

– О, боги… – простонал Бровик. – Уйди же от меня, тварь…

– Эй, мертвец! – негромко окликнул Глеб.

Упырь инстинктивно вскинул голову, и Глеб спокойно и деловито, словно всю жизнь только этим и занимался, всадил ему в пасть клинок меча.

Черная кровь брызнула из раскрытой пасти Бровику на лицо – парнишка вскрикнул и отшатнулся.

Глеб ударом сапога столкнул с него упыря, взмахнул мечом и одним точным ударом отсек твари голову. Бровик поднялся на ноги, повернулся и, не глядя на Глеба, пошатываясь, зашагал к телеге.

– Стой! – окликнул его Глеб.

Парень остановился.

– Ну, что еще? – обронил он через плечо. – Я был не прав, и ты доказал это. Чего тебе еще от меня нужно?

– Что мне нужно? – Глеб усмехнулся, отер меч пучком травы и вложил его в ножны. Затем взглянул на Бровика прямым, спокойным взглядом и сказал: – Мы здесь одни.

– И что?

– Расскажешь, какого лешего ты переоделась в мужское платье?

2

– Как ты догадался?

– Лучше спроси: почему я был так слеп, что не догадался сразу?

Бровик стоял перед Глебом, понурив голову.

– Так зачем ты переоделась в мужское платье? – снова спросил Глеб. – И зачем пошла со мной?

– Мне нужны деньги.

Глеб окинул худую, невысокую фигурку «ловчего» недоверчивым взглядом.

– Расскажи подробнее.

– Я уже рассказывала тебе. Один купец объявил, что тот, кто вернет ему дочь и убьет Пастыря, получит десять серебряных монет. Кроме меня, охочих не нашлось. А мне очень нужны деньги.

– Ну, положим, эту историю я уже слышал. Но теперь я хочу знать правду.

Несколько секунд девушка стояла перед Глебом, понурив голову и нервно кусая губы, потом подняла на него взгляд и сказала:

– Месяц назад Пастырь проповедовал на Сходной площади. Он говорил, что мы должны принять нового бога, и что тот, кто не примет его, попадет в адское пекло. Мой отец был старостой. Он вышел из толпы и сказал Пастырю, чтобы тот не мутил людям головы и чтобы убирался прочь – к своему христианскому черту.

– И что сделал Пастырь?

– Ничего. Он просто дунул отцу в лицо. Легонько, будто хотел сдуть соринку. Отец захрипел и упал на колени. А Пастырь сказал, обращаясь к людям: «В этом человеке слишком много бесов. Его место в аду». Он повернулся к отцу и снова дунул на него. Отец затрясся, и у него изо рта вывалился клубок дыма. А потом… Потом отец загорелся. И горел, пока не превратился в уголь. Я хотела потушить его, но меня оттащили. Вот и все.

Глеб вздохнул.

– Ясно. Значит, теперь ты хочешь отомстить за него?

Девушка сжала худые кулаки.

– Я должна отомстить за пролитую кровь, за кровь моего рода, – яростно проговорила она. – Сам знаешь: если кровные обиды остаются неотомщенными, душа рода начинает хворать и чахнуть, а вскоре погибает. Нет ничего страшнее, чем гибель рода. Лучше погибнуть самому.

Глеб выслушал ее спокойно, а потом спросил:

– Как тебя зовут?

– Бровка!

Лицо девушки все еще было в синяках и ссадинах, но даже это не могло скрыть ее миловидности. И потом пальцы – слишком тонкие, красивые и изящные для мужчины. «И как я раньше не разглядел?» – подумал Глеб. Он скользнул взглядом по груди самозванки.

– Я стянула их лентой, – спокойно пояснила Бровка, перехватив его взгляд.

Глеб отвел взгляд от груди девушки и спросил:

– А где ты научилась махать мечом?

– Я росла со старшими братьями и играла в их игры. Даже ходила с ними стенка на стенку. – Бровка подняла руку к лицу, отвела пальцами нижнюю губу и показала Глебу выемку. – Вот, видишь? Это мне выбили во время драки с Оловщянскими. Мне тогда было всего пятнадцать.

– А сколько тебе сейчас?

– Двадцать два.

Глеб задумчиво потер пальцами щеку.

– Зачем ты полезла в драку – там, у «Трех бурундуков»? Ведь ты была одна, а мужиков не меньше дюжины.

– Я думала, они разбегутся. Они же смерды, а я…

– А ты – отважный ратник с мечом в руке. Так?

Бровка кивнула:

– Так.

Глеб снова поскреб пальцами щеку и хмуро подумал: «Везет же мне на сумасбродных девиц».

– Где сейчас твои браться?

– Погибли. На войне с Голядью. Все трое. Мать, как об этом узнала, так сразу слегла. И с тех пор не поднимается.

– А ты никогда не думала, что если тебя убьют, твоя мать не переживет этого?

– Думала. Но если я буду сидеть сложа руки, она тоже умрет. А так… есть хотя бы надежда.

Внезапно Бровка всхлипнула, прижала руки к груди и, глянув на Глеба полными горя глазами, умоляюще проговорила:

– Не прогоняй меня, Первоход! Прошу! Возьми с собой в Гиблую чащобу!