Властелин видений

Жрецы, вскинув огромные косы, двинулись в атаку. Они шли молча и спокойно, словно огромные бездушные големы, готовые сокрушить любого, на кого им укажет хозяин-демиург.

Глеб сунул руку в карман куртки и достал крохотный черный шарик. Вскинул его над головой и крикнул:

– У меня в руке собиратель! Если я сожму его – вам конец! – Глеб поднял взгляд на Пастыря, по-прежнему стоявшего на балконе, и добавил: – И мне тоже! Я ведь нужен тебе живым, колдун!

Длинное лезвие косы просвистело у Глеба над головой.

– Хватит! – крикнул с балкона Пастырь и громко хлопнул в ладоши.

Жрецы остановились.

– Ступайте прочь, жрецы Нуарана! Я больше не нуждаюсь в вашей помощи!

Жрецы опустили свои страшные косы, повернулись и зашагали к лесу.

Глеб проводил их хмурым взглядом, а когда снова взглянул на балкон, Пастыря там уже не было, лишь худенький мальчик стоял у каменного парапета, глядя вниз пустым, будто у лунатика, взглядом.

Белый чародей вышел из башни на площадь. Его сияющая белая фигура смотрелась на фоне развалин завораживающе.

Бровка, Хлопуша и Рамон вышли из-за камней и выхватили мечи и кинжалы. Пастырь усмехнулся, вскинул руку и дунул на ладонь. Тотчас с ладони его соскочили три огненных шарика и устремились к путникам.

Первый шарик ударил Хлопушу в грудь и сбил его с ног. Второй взорвался огненным облаком и заискрился перед глазами у Бровки золотым конфетти. Девушка вдохнула золотую пыль, глаза ее закатились под веки, и она рухнула на траву. Третий шарик, резко вытянувшись, превратился в огненную петлю, и петля эта мигом оплела шею Рамона и резко дернула его назад. Рамон упал на землю и забился, пытаясь оторвать от себя огненную змею.

Глеб стоял, широко расставив ноги и глядя на чародея угрюмым, ненавидящим взглядом.

– Это все не настоящее, – спокойно произнес он. – Ты наслал на нас видения.

– Верно. – Пастырь прищурил светлые глаза. – Но смерть их будет настоящей. Это я тебе обещаю.

Глеб выхватил из кобуры скорострел и направил его на чародея.

– Оставь их в покое!

– Не торопись, Глеб, – спокойно ответил тот. – Я хочу с тобой поговорить. Ты не такой, как остальные. Ты слишком часто ходил в Гиблое место, и оно изменило тебя. В тебе его Сила.

– И ты хочешь, чтобы я поделился этой Силой с тобой?

– Было бы неплохо.

Глеб быстро подошел к Пастырю и ткнул дуло скорострела ему в лоб. Тот поднял глаза кверху и посмотрел на черный ствол. Усмехнулся и снова перевел взгляд на Глеба.

– Ты думаешь, что сможешь убить меня? – насмешливо спросил он. – Меня, сына Божьего, великого чародея, который подчинил себе города и села?

– Ты не чародей, – холодно отчеканил Глеб. – Ты просто жалкий фокусник. Гнилой отросток Гиблого места. Ядовитый корень, пробивший себе путь к людям. Но я отрежу тебя, как до этого отрезал другие корни. Ты ведь боишься меня, верно? Боишься каждой клеткой, каждой порой своего тела.

– Ты так думаешь? А как тебе это?

Пастырь чуть качнул головой. В то же мгновение ствол скорострела изогнулся, как гибкое щупальце, ринулся к Глебу и оплел его шею.

Глеб захрипел, выпустил из рук скорострел и попытался оторвать от себя черное щупальце, но не смог.

Пастырь смотрел на него презрительным взглядом.

– Я многое могу, ходок, – небрежно проронил он. – Могу заставить тебя перерезать себе вены. Могу швырнуть тебя в кошмарный сон и оставить там навсегда. Мне подвластно все. Кроме одного. Я не могу покинуть пределы Гиблого места. Вернее – не мог. Но теперь… Теперь здесь появился ты.

Лицо Глеба побагровело.

– Я… не понимаю, – прохрипел он.

Пастырь холодно улыбнулся:

– Твоя Сила поможет мне выйти за межу. Не противься мне, Первоход. Ведь ты такое же темное порождение Гиблого места, как я.

– Чушь!

Пастырь покачал головой:

– Нет, не чушь. Ты пришел к людям из Гиблого места. Как любая темная тварь.

Глеб выхватил из-за пояса кинжал и ударил по щупальцу, но оно продолжало крепко и цепко держать его за шею. Пастырь прищурил светлые глаза.

– Ты никогда не сдаешься, верно? А знаешь, если бы не ты, ничего этого бы не было. Ведь это ты вырвал меня из рук палача. Ты вывел меня из темницы. – Чародей обхватил руками плащ и одним сильным движением распахнул его. – Взгляни!

На голой, белой, как молоко, груди Пастыря темнел черный крест, сочащийся кровью.

– Он все еще кровоточит, Первоход. Но я благодарен за это Господу, потому что сия рана не дает мне уснуть. «Бодрствуйте со мной», – просил Иисус апостолов. Но апостолы уснули, позволив свершиться несправедливости. Я не усну, Глеб. Я не усну.

Толмач Рамон, стряхнув с себя остатки огненной петли, приподнялся, выхватил из-за пояса кинжал и метнул в чародея. Тот молниеносно поймал кинжал, но тут второй кинжал, пущенный рукою толмача, со свистом крутанувшись в воздухе, вонзился Пастырю в плечо.

Чародей взревел от боли, и в ту же секунду черное щупальце, душившее Глеба, отвалилось от его шеи и упало на холодную землю.

Пастырь резко повернулся к Рамону и, выставив перед собой растопыренные руки, яростно прокричал:

– Пусть адские псы разорвут тебя на части, толмач!