Властелин воли

– Я имею в виду, что вы должны накопать на них говна, и чем больше, тем лучше, – резко оборвал его Президент. – Кто что сказал, кто как пукнул… все! Методы – на ваше усмотрение.

– Но, Борис Никандрович, это вообще-то уже политический сыск. Мы действуем сейчас в определенных правовых рамках…

– Ты ничего не понял, генерал… – Президент остановил на нем тяжелый взгляд. Они так и смотрели друг другу в глаза несколько секунд. Директор надолго запомнил эти безжалостные глаза с красными прожилками. Они поняли друг друга без слов. Больше разговора на эту тему не было, но директор ФСБ осознавал, что Президент запомнил это неподчинение надолго.

Поэтому и сейчас очередную встрепку он воспринял как закономерную.

– У нас сейчас определенные сложности с набором кадров, – ровным голосом сообщил директор ФСБ.

– Кадры… где их набрать таких, чтобы и работать умели, и не воровали… – Президент вздохнул. – Ладно, что у вас еще?

– Проблемы на грузинской границе. Через Панкийское ущелье в Чечню постоянно просачиваются группы боевиков. По нашим данным, руководство Грузии знает об этом, но, мягко говоря, смотрит на это сквозь пальцы.

– Мы не давали официальную ноту Грузии? – быстро спросил Президент главу Администрации.

– Никак нет, Борис Никандрович.

– Хорошо, я Шеварднадзе дам взбучку.

– Борис Никандрович, – глава Администрации неожиданно вмешался, – я думаю, не обязательно вам самим. Не царское это дело, Поручите Козыреву. В конце концов, пока это на стадии рядовых приграничных конфликтов.

– Хорошо, скажи Козыреву, а мне все равно подготовь справку по этому вопросу.

Глава Администрации кивнул головой и сделал очередную пометку в своем блокноте.

– Тут еще один нюанс… – вкрадчиво доложил он Президенту, – Георгадзе[14].

– А что с ним? – Президент удивленно посмотрел на своего помощника.

– Шеварднадзе обвиняет нас в том, что мы прячем его у себя, и постоянно требует от нас его выдачи.

– А он где сейчас? – Президент метнул подозрительный взгляд на директора ФСБ.

– Он находится у нас в Москве, нелегально… – сообщил чекист.

– А зачем?

– Как крупная политическая фигура, стоящая в оппозиции Шеварднадзе. Это было ваше указание, Борис Никандрович.

– Да, что-то припоминаю. – Президент опять сжал губы ниточкой, отчего выражение его лица приняло «государственное» значение. – Так, может, нам его выдать?

– Нежелательно, Борис Никандрович, – вмешался глава Администрации, – он слишком много знает…

Президент снова посмотрел на директора ФСБ, тот в подтверждение кивнул головой, после чего взгляды директора ФСБ и главы Администрации встретились. Они поняли друг друга без слов. Георгадзе действительно много знал. Не только о самостоятельной игре ФСБ в Грузии, но и о коммерческих делах главы Администрации Президента, связанных с грузинским вопросом. Это был, пожалуй, единственный пункт, где у руководителя ФСБ и у главы Администрации Президента было полное единодушие.

В остальных вопросах между ними шло скрытое противоборство. Глава Администрации ненавидел своего политического оппонента и одновременно боялся. Главный чекист страны знал о некоторых делишках главы Администрации: об операциях по продаже оружия, в которых он негласно участвовал и имел свой «законный» процент; о восьмидесяти миллиардах рублей, которые под контролем главы Администрации были отправлены на восстановление Чечни и вдруг испарились, как капля воды на раскаленной сковороде; о происхождении долларов в коробке из-под ксерокса, направляемых на предвыборную кампанию действующего президента… Глава Администрации знал, что директор ФСБ это знает, и это было его главной головной болью. Его влияние на Президента было настолько сильным, что ему не составляло труда руками Бориса Никандровича убрать его с поста, но он не делал этого, поскольку понимал, что, став свободным человеком, тот много может рассказать – как своим, так и западным журналистам. От этого понимания ненависть его к директору ФСБ еще больше усиливалась. Но здесь ничего нельзя было поделать. Таковы правила игры.