Властелины моря. История золотого века греческого флота

На стороне Инара и его греческих союзников было большое преимущество — по ту сторону стен жили друзья, ибо большинство египтян не принимало персов, точно так же, как и любых других иноземных властителей. Довольно быстро армия повстанцев освободила две трети города. Уцелевшие персы и их египетские приспешники ушли улицами в укрепление, которое греки называли Белой крепостью. Кроме этой цитадели, весь Нижний Египет, от Мемфиса до морского побережья, оказался теперь в руках Инара и его греческих союзников. Мало того что это была богатейшая и наиболее населенная область страны — отныне греческий флот в Мемфисе становился чем-то вроде пробки в бутылке: можно было облагать налогом или конфисковать любой груз, идущий из верховьев Нила к открытому морю.

Афиняне горделиво полагали себя поборниками свободы, но за моря они отправлялись не только затем, чтобы принести ее народу Египта. По экономике это была третья страна среди колоний Персидской империи. Лишь Вавилон и Индия превосходили Египет, а его дань составляла семьсот серебряных талантов в год — больше, чем приносили за такое же время афинянам все их морские операции. И это не говоря о 120 тысячах бушелей зерна, которые Египет поставлял на нужды персидской армии. К тому же именно через Египет эфиопы обычно переправляли свою дань персам — черное дерево, слоновые бивни и неочищенное золото. Отделяя Египет от персов, Инар и его греческие союзники лишали Царя царей целого состояния, немалая часть которого отныне пойдет в Афины.

И все-таки Египет был для афинян чем-то большим, нежели просто источником дохода. За сто лет до начала греко-персидских войн знаменитый афинский законник Солон снарядил на собственные средства торговое судно для путешествия в Египет и вернулся назад с историями и мудростью, почерпнутыми у жрецов в городах Саис и Фивы. Несколько поколений спустя, сочиняя свой знаменитый миф про Атлантиду (представляющую собой в действительности аллегорию зла морской державы), афинский философ Платон утверждал, что египетские жрецы являются хранителями древнейших исторических традиций. Египет одарил Афины пшеницей, папирусом, математикой, медициной, а также богатейшей в мире традицией каменной скульптуры и архитектуры.

После успешного завершения кампании большая часть афинского флота повернула в Эгейское море, везя в трюмах обещанное Инаром добро. Харитимид остался в Египте командовать объединенным греческим флотом. Нескольким тысячам гоплитов предстояло осадить Белую крепость в Мемфисе, а эскадра из сорока триер контролировала морскую торговлю и транспортные перевозки в верховьях Нила.

Для закрепления своего военного присутствия в Египте афинянам нужна была морская база на ливанском побережье или в Палестине. Можно, конечно, воспользоваться давно освоенными стоянками на Кипре, но не было перевалочных пунктов, где экипажи могли отдохнуть на долгом пути оттуда в дельту Нила. Перспектива любой морской державы, чья мощь основывается на весельном флоте, зависит от контроля не столько над крупными территориями, сколько над портами стратегического значения, где всегда есть пресная вода и провизия и где можно надежно укрыться и от капризов погоды, и от атак противника. Таковы были финикийские города Сидон и Тир с их протяженной береговой линией, но они все еще сохраняли верность Персии. Однако в пятидесяти милях к югу от них афиняне нашли то, что им требовалось, — место укромное и соблазнительное.

Старинный город Дор прилепился к макушке подходящего к самому морю холма, защищенного с суши топкой местностью, образующей нечто вроде естественного рва. Вдали, за прибрежными низинами виднелся величественный гребень горы Кармель. К югу от Дора лагуну и песчаный берег прикрывала цепочка островков. На самой кромке моря бил ключ прозрачной воды. Пользуясь удаленностью Дора от его законного хозяина — сидонского царя, афиняне высадились на берег и стали распоряжаться здесь по собственному усмотрению. Угнездившись в этом нагорном местечке с его прямыми улочками, укреплениями персидской застройки и финикийскими красильнями, эти авантюристы создали, таким образом, на самом пороге владений Царя царей, наиболее удаленный от непобедимых по всем признакам Афин аванпост.

Через несколько лет после похода в Египет Эсхил вновь обратился к этому сюжету, создав свою знаменитую трилогию «Орестея». Когда герой, по имени которого она названа, воззвал о помощи к Афине, богиня как будто была далеко, воюя вместе со своими друзьями в северной Африке. Эсхил размышляет о таких предметах, как справедливость и гражданский непокой, войны и богатство. Он призывает сограждан чтить закон, сравнивая преуспевающего, но несправедливого человека с судном, перевозящим богатый груз через волнующееся море. Сама Афина заклинает людей от гражданских войн: «Пусть наши войны разыгрываются, во всем своем неистовстве, вдали, пусть там мы будем утолять нашу безмерную жажду славы».