Властию Его, мне данною…

И вдруг мама видит, что любимой иконы нет на своем месте. Она очень расстроилась, и поставив свечки за упокой родителей, обратилась к женщине в свечной лавке. Та немного замялась, а потом сказала, что икону убрал настоятель, вроде не по канону была написана – блаженные должны изображаться только в профиль. Хотя мама сама видела в монастыре Переславля-Залесского такую икону с фронтальным изображением, причем большую – к ней подходишь, как будто к человеку в натуральную величину. Вдруг сбоку вышел священник, мама к нему – куда, мол, делась икона Матроны? А то поговорить с кем… Он посмотрел насмешливо: "А вы что, с иконами разговариваете?" И мама вконец оторопела…

Но самое большое недоумение это невозможность помолиться Богу-Творцу. В православных церквях не существует таких икон, если не считать Троицы. Конечно, это красиво по композиции, но ведь чистая придумка людей – "единосущного" Бога разделить на трех ангелов. Неля даже расспросила Анну Кузьминичну, и та сказала, что в старину были иконы Бога-Отца с Младенцем Христом, но их запретили при патриархе Никоне, и если они где-то сохранились, то лишь у старообрядцев. А Христу, насколько можно понять, посвящены иконы двух видов – сидящего в полный рост с книгой, как здесь; и лик Спаса, изображенный как бы на куске полотняной ткани. И еще есть иконы, которые выносят в дни церковных праздников.

Зато повсюду множество икон Богородицы – молись на все случаи жизни! К ним люди в основном и обращаются. Все-таки Богородица была земной женщиной, и кажется, что она человечней и добрее, лучше поймет наши печали и не будет осуждать слишком строго. А сколько посвященных ей храмов построено за века! И даже в честь икон: Казанской, Иверской, Донской, Тихвинской. И еще в честь многих святых, мучеников, праведников – но все же реальных земных людей. А храма Богу-Творцу нигде не встретишь.

* * *

Отца Николая все нет и нет… Неужели что-то случилось, и ее старания дойти до исповеди были напрасны? Вдруг выйдет и скажет, что у него непредвиденные обстоятельства и всех принять не успеет. А она-то, как примерная отличница, купила молитвослов, три дня реально постилась, читала утренние, вечерние и несколько раз все положенные перед исповедью молитвы.

И непременный Псалом 50 – "Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня. Ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Тебе единому согрешил я, и лукавое пред очами твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре твоем и чист в суде Твоем. Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица твоего, и Духа Твоего Святого не отними от меня." Хотя, по правде говоря, против этого самобичевание душа восставала. Наверно, у царя Давида были причины так расстилаться в словах, не согрешивший правитель – большая редкость, недаром он поминает свои беззакония… Только при чем здесь она, Неля? Но раз отец Николай велел, значит, надо приготовиться по всем правилам, кого обманывать?

После той первой службы Анна Кузьминична крепко взяла ее за локоть, подтолкнула к скамье у стены, и уходя, просительно сказала: "Только ты не убегай, обязательно дождись отца Николая! Сначала поговори с ним, он подскажет, что нужно сделать и когда прийти." Неля послушно досидела и с дрожью в коленках подошла ближе вместе с другими женщинами, когда священник появился из боковой дверцы возле алтаря. Строгим взглядом отец Николай обвел всех исповедников, и взглянув на Нелю, безошибочно подозвал ее властным жестом: "Первый раз на исповеди?" Она проблеяла "Да-а…"

* * *

Неожиданно отворилась та же боковая дверца, и появился отец Николай. Но не один – следом вышел второй священник, кажется, довольно молодой. Правда, он смотрел вниз, как будто смущенно, и в полутьме лицо трудно различить, но у Нели жгучим спазмом перехватило дыхание – не может быть! Черти-что уже мерещится… Отец Николай обернулся к молодому, тихо ему что-то сказал, поцеловал в щеку и широко перекрестил, благословляя. Тот склонил голову и почтительно приложился к его руке. А отец Николай, ни на кого не взглянув, сразу пошел к выходу – неотвратимо оставляя их всех, ждавших его… Неле почудилось общее, еле слышное "а-ах…", грустно повеяло разочарованием.