Властимир

С рассвета шел дождь, и Веденея не отходила от окна. Все валилось у нее из рук сегодня — не елось, не пилось, не ходи-лось, не спалось. Даже дело любимое — травы перебирать — и то пресытило. Девушка с трудом заставила себя сготовить обед на два дня, чтобы не утруждаться назавтра, и присела у окна, глядя на серую пустую улицу и стену соседнего дома. Осень в этот год пришла рано — в середине листопада-месяца. Второй уж день шли дожди.

Сердце-вещун чуяло беду. Накануне снился ей князь в светлом венце с печалью на лице. Будто подошел он к ней, поклонился и сказал: «Ты прощай, радость моя, солнце ясное. Не водиться нам с тобой, не венчатися. У меня теперь любовь сыра земля, повенчал нас с ней да булатный нож».

Хотела она прикоснуться к нему, да закричал он по-звериному и растаял.

И теперь весь день у нее не шел из головы этот сон. Веде-нее стало страшно. И погода тоже не радовала.

Вдруг дворовый пес, что забился под навес, выскочил, подбежал к запертым воротам и забрехал.

Сердце стукнуло и забилось, как пойманная птичка. Не помня себя, Веденея выскочила, как была, под дождь, с усилием распахнула ворота и чуть не закричала, зажав себе рот ладонью.

На том конце улицы сквозь пелену дождя к ее дому двигалась телега, в которую был впряжен один конь. Три всадника сопровождали ее. Ведунья узнала переднего, но не двинулась с места, а застыла, прижав руки к груди, и помертвела, уставившись в землю. Она не пошевелилась, когда телега поравнялась с нею. Прогнева спрыгнула на землю, обняла сестру, но та не ответила на объятия. На того, кто лежал в телеге, заботливо укрытый от дождя, Веденея боялась взглянуть.

Прогнева повисла на шее вышедшего встретить гостей отца. Буян и молчаливые всадники завели лошадей под навес и бережно перенесли больного в дом. Потом те двое, решительно отказавшись принять угощение и только взяв хлеб-соль на дорогу, вывели телегу за ворота и поехали прочь, а Веденея все стояла в воротах.

К ней подошел Буян — чужой, незнакомый в кольчуге, поножах, шлеме и плаще. Он взял ее под локоть и повел в дом, оставив ворота распахнутыми, словно в дом пришла беда.

В избе отец споро затопил печь. Прогнева, скинув плащ-корзно и убрав волосы — как успела приметить Ведения, в две косы, ровно замужняя, — помогала отцу. Буян за локоть, как неживую, провел Веденею в дальний угол, и она застонала, пробуждаясь от оцепенения.

На постели, укрытый шкурами, вытянувшись лежал Властимир — потемневший, похудевший, Сильные когда-то, а теперь недержалые руки безвольно лежали поверх одеяла. Лицо было спокойно.

Подведя девушку к князю, Буян отступил, сорвал с головы шлем. Прогнева помогла ему снять мокрый плащ, стала расстегивать на плече кольчугу. Она что-то нежно зашептала гусляру на ухо, и Веденея от этого сестриного голоса не смогла сдержаться и запричитала, упав на грудь Власти-миру.

— Уж ты сокол мой ясный, лебедь белый! Что же ты меня не приветишь? Отзовись, сердце мое, открой очи ясные!.. Ой, за что ж ты меня покидаешь, на беду-печаль оставляешь! Очнись-пробудись!

Буян, вырвавшись из рук Прогневы, бросился к ней и силой оттащил от князя.

— Пусти! — кричала Веденея, вырываясь. — Дай попрощаться, пусти на последний погляд!

— Рано ты его хоронишь! — крикнул Буян, встряхнув Веденею за плечи. — Живой он! Живой! Поняла?.. Лечить его надо, а не отпевать!

Веденея взглянула в его очи и замерла, успокаиваясь. Видя, что она пришла в себя, Буян отпустил ее, и девушка медленно склонилась над князем, послушала биение его сердца. Оно стучало тихо и слабо, но ровно, и ворожея подняла глаза на домашних.

— Раз он жив, я его исцелю, — тихо и твердо сказала она.

И снова забрехали псы в Ласкове. Порываясь выскочить за ворота, сторожевые собаки исходили от лая, каким каждая из них издавна встречает своего ближнего родича и первого врага — волка.

Перебрех означал, что позванные явились на зов и ждут неподалеку. Набросив плат на голову, Веденея выскользнула из дома. Миновав тын, скользя по мокрой жухлой траве, спустилась в овраг. Одной рукой девушка прижимала к себе кувшин, опасаясь, чтобы не выронить его.

За оврагом, в редком и прозрачном по осенней листопадной поре березняке, ее ждали Явор с Яроком.

Близнецы, которых учуяли псы в поселке, затаились не хуже волков — если бы они не показались сами, Веденея непременно прошла бы мимо.

— Ты звала — мы пришли, — сказал Ярок.

— Что надо сделать? — добавил Явор.

Веденея протянула им кувшин.

— Князь мой, Властимир Резанский, с победой вернулся, — сказала она. — Да только захворал он, Змеевой кровью обожженный. Исцелить его надобно. Помочь ему могут травы чародейные. Их у меня немало — сбирала, как чуяла… Но нужна ему еще и цвет-вода, чтобы силы дать. Есть где-то родник ее, но найти его может только человек с чистым сердцем и юный. Вы молоды и чисты, вам цвет-вода откроется. Найдите ее — без цвет-воды смерть князю.

Близнецы переглянулись.

— Он убил Змея? — спросил Явор.

— Да.

Мальчики снова посмотрели друг на друга и неожиданно поклонились Веденее по-славянски — в пояс. Потом Ярок забрал у нее кувшин, и они молча пошли в лесную чащу.