Властитель

Мы оказались на обширном плато, ровном и гладком, густо заросшем ковром полевых цветов. Схватив Лену за руку, я потянул ее вперед, нам оставалось пробежать метров пятьдесят.

Мы добежали в тот момент, когда из кустарника толпой высыпали преследователи и с воем понеслись к нам.

– Быстрее! – Лена оглянулась через плечо и потянула меня вперед. Я уперся; внизу, ровная как стол, раскинулась цветная степь, но как же далеко внизу!

Холм – словно кто-то рассек его надвое – отвесно падал вниз.

– Быстрее! – крикнула Лена. Возмущенно дернувшись, она вырвала свою руку и неловко, хотя и быстро, стала сползать вниз – Что же ты стоишь? Иди сюда, здесь карниз.

Я выглянул, карниз был метрах в двух, шириной в полметра, но был,

Я подивился ее мужеству – или глупости, может быть; а преследователи уже одолели половину пути к нам.

Лена исчезла, я последовал за ней. Оказавшись на карнизе, я не нашел ее; она была еще ниже: обрыв весь был в таких карнизах.

Я ее догнал на четвертом уровне; сверху как раз показались головы с костяными гребнями на макушках, и мимо пролетела первая дубинка, нас не задевшая, однако.

Но Лена, испугавшись, метнулась ко мне, споткнулась, толкнула…

Мы сорвались…

Конечно, и тогда и потом, вспоминая, я не верил в возможность смертельного исхода. Аттракциона это очевидно был аттракцион, многократно посещаемый, как видно, – развлекал, а не убивал. С этим все было ясно.

Но вполне очевидно было в этот раз присутствие неучтенного фактора: та обезьяна, что напала на нас, была вполне из этого мира, – пальцы мои и плечо все еще ощущали соприкосновение материальности.

Однако предчувствовать смерть могут многие, но верить в нее – совсем другое дело.

Я помню, что, летя в бездну и видя рядом кувыркающуюся в воздухе Лену, совершенно бессознательно подсчитывал, сколько еще нам осталось времени и что надо сделать, прежде чем…

Все закончилось очень быстро: мы успели пролететь какой-нибудь десяток метров из причитающейся нам сотни. Нас подхватило, даже не воздушная подушка и не амортизатор, как ощущалось, ибо инерции не было никакой; только что летели, и вдруг стоим, неловко сохраняя равновесие.

Мы стояли вновь в кольце зрителей, аттракцион продолжался, только площадка, принявшая нас, была пуста. Кругом визжали и кричали от восторга. В наплыве чувств какой-то парень кинулся к Лене, и странно: он бежал к ней сквозь меня, будто меня не существовало. Врезавшись в меня, парень отлетел, словно мяч от стены, шлепнулся на пол и в совершеннейшем недоумении уставился на меня. Ему помогли встать, кто-то ткнул в меня пальцем, кто-то подал новую рубашку и обтер мне окровавленное плечо, я уловил несколько удивленных взглядов, и, как пояснила потом Лена, так и не поняв до конца, кто я, фантом или ловко заменивший собой изображение статист, толпа принялась развлекаться вновь.

Кстати, из этого помещения все действительно выглядело великолепно. Широкая панорама, словно через окно (иллюзия подглядывания сохранялась), показывала и плоты, и индейцев, и обезьянолюдей – полный набор. Только мы не присутствовали, как незадолго до этого, – вот и все различия. И нас, конечно, не видели.

Еще одно отличие – заметные небрежности в механизмах, которые изнутри, не здесь, а там, внутри действия, не замечались. Плоты, например, снизу скреплялись металлическими скобами, бегемоты являли собой надувные шары с хватательным каркасом челюстей, которыми они стаскивали и топили жертвы, периодически сыпавшиеся вниз как горох.

И еще три человека повторили наш путь – не так резво, конечно. Их на берегу застигла вся банда горилл, окружила – Лена схватила меня за руку! – но кому-то, видимо, надоело все до смерти. Все трое прошли сквозь могучие торсы и, не обращая внимание на постоянно угрожавших им обезьян, неторопливо взобрались на холм, посовещались минуту и… спрыгнули с обрыва.

Я посмотрел на Лену, она ответила мне задумчивым взглядом.

А те трое уже принимали поздравления.

– Пойдем! – сказала мне Лена. И странно, этот аттракцион сблизил нас больше, чем недавно проведенная ночь.

– Что ты об этом думаешь? – спросила она.

– Не знаю, я здесь впервые.

Она странно взглянула на меня, и я вспомнил:

– Почему ты назвала меня Колей? Ты же знаешь, я Сергей.

– Сергей? – переспросила она. – А я думала…

– Что ты думала?

– Нет, ничего. Сергей так Сергей.

– Не так, а именно так, – подытожил я.

Наконец, я не заметил как, часть толпы, давно пресытившаяся зрелищем, стронулась, хотя никто не подавал сигнала.

Нас словно выдавило в широкий каменный коридор, освещаемый чадящими факелами. Низкий потолок шероховато изгибался аркой, через, равные промежутки в стенах встречались пиши с изображениями, нет, статуями, а впрочем, могло быть и то и другое: ухмылялись, угрожали, делали магические пасы гоблины, колдуны, скелеты и гномы: из лиц лился свет – рубиновый, медовый, густой, как сироп, – необычайно насыщенного цвета. Я шел машинально, щуря глаза, растворяясь в окружающем.