Властитель ледяного сердца

Рик быстро отошел от существа, чтобы склониться над картой. Прикрыв глаза, он сноровисто сбросил каплю крови с кончика лезвия, чтобы начать плести заклятие поиска. Капля упала черной кляксой растекшись по поверхности, но стоило заклятию и силе Рика коснуться её, как то, что казалось бесформенным пятном, пришло в движение, преобразовываясь в идеальной по форме шарик.

— Покажи мне, — прошептал Рик, следя за тем, как крошечная капелька приходит в движение, устремляясь к границе его земель в самый центр проклятого леса.

Он уже знал, куда им стоит направиться на поиски тварей, когда на поляне, что-то изменилось. Он лишь услышал приглушенный всхлип со спины, а обернувшись, не поверил своим глазам, видя то, как небрежно падает на землю тело Римана. Эгиль стоял рядом, держа в руке окровавленный нож. Он с такой ненавистью смотрел на Рика, что мужчина лишь спустя долю секунды, смог осознать, что именно сейчас произошло. Эгиль не просто убил одного из них! Он разорвал защитный круг на поляне, где все они были. В тот же самый момент, пораженный произошедшим Торин, на миг ослабил плетение, которое должен был удерживать. А дальше, Рику уже было ни до отца Марсии, как и не до той твари, что вырвалась из их силков. Точно разозленные духи ночных кошмаров, из под тенистых крон деревьев, появлялись все новые и новые вирги. Некогда мужчины, женщины, девочки и девушки. Они смотрели на них своими блеклыми бельмами вместо глаз, их голод он чувствовал на своей коже. Уже в этот момент он знал, что вряд ли кто-то из них переживет эту ночь. Слишком много тварей, старых и невосприимчивых к магии. Слишком мало их. Страха не было. Лишь сожаление о том, что так и не успел. Он, правда, хотел вернуться… к ней.

Она вырвалась. Боль наконец-то прекратилась. Испуганная, голодная, она поспешила к спасительной тени деревьев. Она так ослабла. Так болело её тело после соприкосновения с чем-то горячим. Она убегала. Если больно, то надо бежать! Это правильно! Надо бежать. Бег спасает. И она будет бежать, не обращая внимания на боль, ветки, что хлещут её по лицу, струи дождя, других, что пришли на зов, как и она… Других? Она вдруг остановилась. Почему вдруг её ноги остановились? Она не хочет быть тут! Так почему, вместо того, смотрит в ту сторону, куда направились другие? Смотрит, как высокий мужчина, что стоит один в самом центре поляны, поднимает меч, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Он смотрит прямо. Он готов. Она видит. От него не пахнет страхом. Это плохо. Когда страшно надо бежать — это спасает. Если стоять, то умрешь. Но… почему он не убегает? Он должен… Но вместо этого, он взглядом обводит поляну, точно оценивает ситуацию. Когда он смотрит на неё, в её груди вдруг что-то взрывается. Это больно. В этот момент к нему подходят люди, что были с ним. Пища. Все они еда. Но никто из них не бежит. Лишь один, что каким-то чудом, просто растаял в воздухе. И стоило тому человеку исчезнуть, как другие, такие, как она, затопили поляну. Они пришли не смотреть, как она. Они пришли есть.

Она всё ещё пытается уйти отсюда подальше, но почему-то вместо этого бежит вперед, стоит услышать крики боли людей, что остались на поляне. *** — О, великое Солнце! — очередной кошмар, заставил кричать её в голос. Её ощутимо трясло. Мышцы болели, точно она и впрямь несла на себе кого-то, убегая в лесную чащу. Что за бред! Как такое возможно. Ведь ничего страшного не могло произойти с её Риком. Это всего лишь ночной кошмар! Кошмар и ничего больше. Если бы с ним случилось чтото, она бы ощутила это. Но их связь… она всё ещё чувствовала свой дар.

Последняя мысль, которую она помнила, что надо сберечь его. Что бы это ни значило, она так ярко помнила эту мысль.

Откинув одеяло, она поняла, что уснуть уже больше не сможет. А ведь сейчас глубокая ночь. До рассвета ещё далеко. Суми мирно сопел на полу, должно быть, привыкнув, что она постоянно кричит в своих снах, он уже не пытался будить её.

Осторожно поднявшись на дрожащие ноги, она отправилась в ванную. Необходимо было освежиться и прийти в себя.

Привычно заплетя высокую косу, она облачилась в один из своих костюмов мужского кроя, который лишь длинным жакетом создавал иллюзию платья, она спустилась вниз, чтобы занять себя до утра хотя бы делами на кухне. Ей было не по себе. Хотелось выйти на улицу. Хотелось бежать куда-то. Сидеть в комнате, пытаясь уснуть, она не могла. Всё её естество требовало хоть каких-то действий.

Йолинь уже давно освоила искусство уборки дома. Поначалу, это невероятно утомляло и раздражало, но в какой-то период времени, это стало способом успокоиться и отвлечься. Любой труд приносил мир в её душу, забирая на время беспокойство и боль. Точно погружаясь куда-то на самое дно своей души, она отстранялась от реальности вокруг, в то время как её руки продолжали делать нехитрые движения, выскабливая котелки и сковороды.