Властитель мира

Энгельберт следует общему движению в последнем ряду, свернув экран dirSat, чтобы освободить руки для оружия. Таким образом он оказывает огневую поддержку наиболее подставленным бойцам, изводя противника круговой стрельбой. Шансов задеть кого-то у него крайне мало, но его роль заключается скорее в том, чтобы мешать подразделению противника, чем в сокращении его личного состава.

К исходу двадцати минут отчаянной атаки остатки 78-го достигают наконец гребня. Их всего шестнадцать.

Начинается жестокая схватка. Люди кидаются друг на друга, катаются по грязи в жестких объятиях, пытаясь отвести ствол, опасно приближающийся к их боку или голове; одни сражаются, чтобы отвоевать несколько метров земли, другие, чтобы сохранить их за собой.

Лейтенант Ван Низан пребывает в полной растерянности. Как столь простая для его подразделения ситуация могла так быстро обернуться полным хаосом? Несколько минут назад его люди еще спокойно разряжали свое оружие по целям внизу, как на стенде в тире, а теперь они вынуждены ввязаться в куда более опасную рукопашную. Даже если это не помешает им победить, Ван Низан знает, что они потеряют много баллов.

Но прежде всего он чувствует себя униженным. Он не должен был столько ждать, прежде чем начать окружение. Он знает, что принять решение ему помешала репутация Танкреда, и это приводит его в ярость. К дьяволу этого человека и его невозможные тактики! Ни один вменяемый солдат не пошел бы в атаку на гребень! Никто не мог предвидеть ничего подобного.

И тут вдруг этот несносный неприятель появляется собственной персоной, преодолев последние метры склона в боевом раже. Он перепрыгивает со скалы на скалу, разряжая свое оружие в солдат 34-го, как в простые картонные мишени, и без всякого видимого усилия уворачиваясь от ударов и выстрелов. Схватка преображает его. Некоторые даже перестают сражаться, глядя, как он перемещается по полю боя, потрясенные видом этого человека, рядом с которым остальные кажутся неловкими и тяжеловесными.

Вне себя от ярости, Ван Низан кидается к Танкреду, твердо намереваясь во что бы то ни стало остановить его. Он стремглав бежит, чтобы сбить противника с траектории движения, огибает большую глыбу, на краткий момент скрывающую его от врага, и снова появляется с другой стороны, понимая, что Танкред до сих пор не заметил его маневра. Ван Низан прицеливается и выпускает длинную очередь. Но тот передвигается слишком быстро, и снопы искр разбиваются о камни вокруг него, а разряды Т-фарад так и не попадают в цель. Какой-то солдат из 34-го, оказавшийся ближе к Танкреду, чем командир, тоже бросается за ним следом.

Проклиная одышку, мешающую как следует прицелиться, Ван Низан несется по следам нормандского лейтенанта и одним прыжком оказывается на вершине скалы. Он снова берет Танкреда на мушку и стреляет. Но на этот раз тот предвосхищает маневр. Он оборачивается и прямо на бегу хватает за ворот солдата, который тщетно пытается его догнать. А затем, резко затормозив, позволяет собственной инерции проделать за него всю работу и выталкивает ошеломленного парня перед собой. Несчастного мгновенно укладывает очередь его же лейтенанта, у которого не было времени изменить прицел.

В три огромных прыжка Танкред оказывается рядом с Ван Низаном. Он перескакивает на его скалу и наносит удар в солнечное сплетение. Ван Низан летит кувырком и приземляется в узкую щель между двумя камнями. У него перехватывает дыхание, в ушах взрывается несмолкаемый гул. Камни полностью перекрывают ему поле зрения, и единственное, что он видит, – Танкред Тарентский, который с высоты своей позиции наводит на него оружие. Ван Низана поражает спокойствие, написанное на лице метавоина. Все мускулы тела напрягаются в ожидании неизбежного разряда, который вот-вот его сразит. Время растягивается, мгновение длится целую вечность.

В арьергарде Дудон с трудом завершает восхождение. Он двигается сразу за Энгельбертом, который бежит немного впереди. Случайности боя понемногу сместили его с основного направления атаки. Поэтому он не мог вести прямую стрельбу и теперь предвкушает, как врежется в схватку, когда преодолеет последние метры.

Неожиданно Энгельберт оборачивается, делая отчаянные знаки и что-то крича. Собственное тяжелое дыхание заглушает Дудону прочие звуки, и он не может разобрать ни слова. Вдруг синий сноп взрывается за Энгельбертом, отбрасывая его на несколько метров ниже, прямо на Дудона. Лобовой толчок катапультирует обоих на груду острых камней. Удар, зажавший молодого солдата между массивным телом наводчика и минеральной наковальней за спиной, выбивает весь воздух из легких Дудона, и он на несколько секунд остается лежать, оглушенный.