Властитель огня

«Когда восстание начнет затухать, – продолжал Хадж-Амин, – боюсь, наши старые отряды начнут рвать нас. И если наши военачальники будут действовать каждый по-своему, они станут просто стрелами, выпущенными в каменную стену, какою является британская армия и еврейская „Хагана“.[20] Но все вместе, – Хадж-Амин соединил руки, – мы можем снести эти их стены и освободить нашу священную землю от неверных».

«А что ты хочешь от меня, Хадж-Амин?»

Великий муфтий снабдил Шейха Асада списком объектов в районе Лидда, люди Шейха с жестокой эффективностью атаковали их, а это были еврейские поселения, мосты и линии электропередач, полицейские посты. Шейх Асад вскоре стал любимым бойцом Хадж-Амина и, как и предсказывал великий муфтий, другие боевые командиры стали завидовать тому, сколько благодарностей сыпалось на этого человека из Бейт-Сайеда. Один из них, бандит из Наблуса по имени Абу Файрид, решил устроить ему западню. Он направил посланца встретиться с евреем из Хаганы. Посланец сказал еврею, что Шейх Асад и его люди на четвертую ночь нападут на поселение сионистов в Хадере. Когда Шейх Асад и его люди подошли в ту ночь к Хадере, они были окружены силами Хаганы и англичан и разодраны на куски смертельным перекрестным огнем.

Шейх Асад, тяжело раненный, сумел перебраться на лошади через границу в Сирию. Он поправился в деревне на Голанских Высотах и понял, почему так все случилось в Хадере. Его явно предал кто-то в лагере арабов, человек, знавший, где и когда будет нанесен удар. Перед ним было два выбора: остаться в Сирии или вернуться на поле сражения. У него не было ни людей, ни оружия, и кто-то, близкий к Хадж-Амину, хотел его смерти. Возвращение в Палестину для продолжения борьбы было мужественным шагом, но едва ли разумным. Он пробыл еще с неделю на Голанских Высотах, затем отправился в Дамаск.

Арабское восстание вскоре прекратилось, подорванное изнутри, как и предсказывал Хадж-Амин, соперничающими людьми и кланами. В 1938 году от рук восставших умирало больше арабов, чем от рук евреев, а к 1939 году ситуация дезинтегрировала в войну между племенами за власть и престиж боевых командиров. К маю 1939 года, то есть через три года после начала, с великим Арабским восстанием было покончено.

Зная, что и англичане, и «Хагана» жаждут его крови, Шейх Асад решил остаться в Дамаске. Он купил большую квартиру в центре города и женился на дочери другого палестинского эмигранта. Она родила ему сына, которого он назвал Сабри. После этого жена не могла рожать, и у Шейха Асада не было больше детей. Он подумывал развестись с ней или взять себе другую жену, но к 1947 году мысли его были заняты другими вещами, а не женщинами и детьми.

Шейха Асада снова вызвал его старый друг Хадж-Амин. Он тоже жил в изгнании. Во время Второй мировой войны муфтий принял сторону Адольфа Гитлера. Исламский религиозный вождь, живший в роскошном дворце в Берлине, служил ценным орудием для нацистской пропаганды, побуждая арабские массы поддерживать нацистскую Германию и призывая к уничтожению евреев. Близкий знакомый Адольфа Эйхмана, творца холокоста, муфтий даже планировал построить газовую камеру и крематорий в Палестине для уничтожения евреев. Увидев, что Берлин вот-вот падет, он сел на самолет «Люфтваффе» и полетел в Швейцарию. Ему было отказано во въезде, и он отправился во Францию. Французы поняли, что он может быть ценным союзником на Ближнем Востоке, и предоставили ему убежище, но в 1946 году, когда стало нарастать давление, чтобы предать муфтия суду за военные преступления, ему разрешили «бежать» в Каир. Летом 1947 года муфтий жил в Алайе, горном курорте в Ливии, и там встретил своего верного боевого командира Шейха Асада.

«Ты слышал новости из Америки?»

Шейх Асад кивнул. На специальной сессии новой всемирной организации, именуемой ООН, было решено рассмотреть вопрос о будущем Палестины.

«Совершенно ясно, – сказал муфтий, – что нас заставят страдать за преступления Гитлера. Нашей стратегией в отношении Объединенных Наций будет полный бойкот их заседаний. Но если они решат дать хотя бы квадратный дюйм палестинской земли евреям, мы должны быть готовы бороться. Вот для чего мне нужен ты, Шейх Асад».

Шейх Асад задал Хадж-Амину тот же вопрос, который задавал ему одиннадцатью годами раньше в Иерусалиме.

«А что вы хотите от меня, Хадж-Амин?»

«Возвращайся в Палестину и приготовься к войне, которая наверняка предстоит. Составь свою боевую дружину, наметь планы битв. Мой двоюродный брат Абдель-Кадер будет отвечать за Рамаллу и холмы к востоку от Иерусалима. Ты будешь командовать Центральным районом – на Прибрежной долине, в Тель-Авиве и в Яффе, а также в Иерусалимском коридоре».

«Я все сделаю, – сказал Шейх Асад и поспешил добавить: – При одном условии».

Великий муфтий даже растерялся. Он знал, что Шейх Асад – свирепый и гордый человек, но ни один араб никогда не осмеливался так с ним говорить, а тем более бывший феллах. Тем не менее, он улыбнулся и попросил боевого командира назвать свою цену.

«Скажите мне имя того, кто предал меня в Хадере».