Рядом с ним стояло еще несколько человек. Он не узнал их. Один из них, стройный молодой человек, стоял повернувшись к нему спиной, но осанка безошибочно выдавала в нем высшего дулу; другой был явным атавизмом — бледная, веснушчатая кожа и рыжие волосы. Двое были вообще инопланетянами, чей вид внушал ему ужас, хотя он и не знал, почему. Лиц остальных он разобрать не мог. Они стояли на самом краю Общественной зоны, огромного зеленого луга, поросшего дикими цветами, на котором раз в три года проходил Большой Сабантуй. Никто не произнес ни слова; все стояли, поглощенные в собственные мысли.
Нукиэль потянулся; легкий ветерок донес до него аромат апельсиновой рощи. Приятно оказаться дома. И тут, пока он оглядывался по сторонам, невероятно громкий звук — не лишенный мелодичности, но все равно устрашающий — швырнул его на колени. Он зажал уши руками, но это не помогало. Звук не прекращался, пронизывая его насквозь до тех пор, пока ему не показалось, что грудная клетка его вот-вот не выдержит и сомнется, а плоть отделяется от костей. Тогда звук смолк, не оставив за собой даже эха.
Его охватили тошнота, потеря ориентации, а потом и ужас, когда он понял, что находится в невесомости. Он пытался уцепиться за траву, но руки не повиновались ему, а паническое барахтанье швырнуло его в воздух. Взгляд его метнулся к южному полюсу. Водопад падал отвесно вниз! Невероятно, но Ференци остановил вращение, и тем не менее синк не развалился.
Потом солнце мигнуло и погасло, погрузив поселение в зловещий полумрак, не позволявший различить цвета и краски. Затаив дыхание, Нукиэль смотрел, как туман на краю Общественной зоны свивается в светящиеся человеческие фигуры. Он узнавал их: его покойный отец, учитель из начальной школы, погибший в дорожной аварии, и другие. Многие были ему незнакомы, но, судя по выражению лиц стоявших рядом с ним живых людей, их узнавали те.
Мертвые не обращали внимания ни на него, ни на остальных. Вместо этого они всматривались в потемневшее небо, в сторону невидимой с расстояния в четыре с половиной километра оси.