Властители Рима

Царь Вологез, видимо, был хорошо информирован о положении римлян и, несмотря на зиму, двинулся с большими силами на Цезения Пета. Римская разведка также не дремала. Цезению Пету доложили о действиях врага вовремя. Положение Пета не было безнадежным, и он мог бы сдержать парфян, защищаясь от них в укрепленном лагере, но, как пишет Тацит, «ободряемый в угрожающих обстоятельствах сведущими в военном деле людьми, он тут же, чтобы не думали, что ему не обойтись без чужих указаний, принимал решения наперекор их советам, и притом худшие. Так и на этот раз он выступил из зимнего лагеря, повторяя, что для борьбы с врагом ему даны не рвы и валы, а люди и оружие, и повел легионы, как если бы собираясь сразиться с парфянами. Однако, потеряв центуриона и нескольких воинов, высланных вперед для выяснения численности противника, он в страхе пред ним отступил». Стало ясно, что силы парфян значительно больше, чем ожидалось. Пет начал отход. Вологез стал его преследовать, но осторожно. Чтобы воспрепятствовать парфянам пройти горы Тавра, Пет оставил три тысячи отборных пехотинцев оборонять ближайший из перевалов, остальную часть армии, ядро которой составляла паннонская конница, отвел на равнину к Рандее, где был построен укрепленный лагерь, а свою жену и сына отправил в крепость Арсомасата, отрядив туда для их защиты когорту союзников. Тем самым и без того не слишком большие силы Цезения Пета оказались разъединены, но он все еще надеялся справиться с парфянами своими силами, и лишь с большим трудом его убедили послать сообщение о нашествии Корбулону.

Вологез без особого труда сбил выставленный Петом заслон, «и только центурион Тарквиний Кресцент осмелился защищать башню, которую занимал с гарнизоном: совершая частые вылазки, он истреблял подбиравшихся к ней на близкое расстояние варваров, пока не был со всех сторон закидан горящими головнями». Уцелевшие защитники перевала бежали кто куда, причем «раненые вернулись в лагерь и со страху всячески преувеличивали доблесть царя, отвагу и многочисленность состоящих в его войске народов, находя доверчивых слушателей в тех, кто был охвачен таким же страхом».

Прорвавшись через перевал, парфяно-армянская армия осадила римский лагерь у Рандеи (местность возле города Харберд в современной Турции). Теперь уже не надеясь на победу, Цезений Пет послал к Корбулону гонцов с просьбой о помощи, а с осадившим его лагерь Вологезом вступил в переговоры. Пет просил царя о свидании, но тот, дабы подчеркнуть разницу в их положении, поручил переговоры своему начальнику конницы Вазаку. Переговоры шли два дня. Когда на второй день к ним подключился адиабенский царь Монобаз, договориться наконец удалось. По условиям соглашения римляне оставляли Армению, передавая парфянам все крепости и запасы. Царь Вологез вновь посылал послов к Нерону, но Цезений Пет в присутствии парфянских вельмож поклялся перед значками легионов, что ни один римлянин не вступит на землю Армении прежде, чем послы вернутся из Рима с ответом. Римляне также согласились построить для парфян мост, но для спасения престижа считалось, что они строили этот мост для себя. Парфяне разрешили Цезению Пету беспрепятственно вывести войска, однако для парфян это была победа, а для римлян поражение. Корнелий Тацит, которому как римлянину было тягостно сообщать об этих событиях, пишет, что союзники парфян — армяне «вошли в укрепления прежде, чем римское войско выступило из них, стояли вдоль дорог, по которым оно проходило, и, заметив некогда захваченных нами рабов или вьючных животных, опознавали их как своих и уводили с собой; они также отнимали у наших одежду, отбирали у них оружие, и запуганные воины уступали им, чтобы не давать повода к вооруженному столкновению». Несмотря на данное парфянами обещание, Цезений Пет боялся засад и спешил уйти. За один день его войско преодолело расстояние в 40 тысяч шагов, бросая в пути даже раненых. Молва же еще более преувеличила нанесенные римлянам унижения, и ходили слухи, что римскую армию, помимо всего, заставили пройти под ярмом, хотя царь Вологез, как раз наоборот, стараясь не усугублять позора римлян, даже не стал смотреть на их отход, «удовлетворив свою гордость, он хотел, чтобы разнеслась молва об его умеренности». Парфяне в связи с войной также испытывали большие трудности, и Вологез старался не делать ничего, что могло бы помешать скорейшему заключению мира.