Властители Рима

Луций Антоний думал не только об интересах брата. Он вел и свою весьма сложную игру. Искренне или не искренне, но он провозгласил себя сторонником демократии, начав высказывать недовольство властью триумвиров, «которая, казалось, не прекратится и по истечении установленного для нее срока». Разногласия между Луцием Антонием и Октавианом становились все более острыми. Как пишет Аппи-ан, «землевладельцев, у которых были отняты земли и которые просили защиты у всех влиятельных граждан, Луций один принимал у себя и обещал им помочь, причем они, в свою очередь, обещали помогать ему во всем, что бы он ни приказал». Это было уже противодействием не только Октавиану, но и Марку Антонию, а посему вызвало раздражение не только у сторонников Октавиана, но и среди легионеров Марка Антония.

Видя это, Фульвия, жена Марка Антония, сначала не одобряла действий Луция, упрекая его в том, что он «не вовремя затевает распрю». Однако Маний, управлявший имуществом Марка Антония в Италии, если верить Аппиану, убедил ее в том, «что при спокойном состоянии Италии Антоний останется у Клеопатры, если же начнется война — поспешит возвратиться», после чего Фульвия сразу же, «под влиянием чисто женских побуждений, стала подстрекать Луция к ссоре».

Марк Антоний

По словам Плутарха, «Фульвия замечательно выучила Антония повиноваться женской воле и была бы вправе потребовать плату за эти уроки с Клеопатры, которая получила из ее рук Антония уже совсем смирным и привыкшим слушаться женщин». Еще совсем недавно Марк Антоний был в нее влюблен. Однажды, специально чтобы разыграть жену, он из дальней поездки явился к Фульвии, переодевшись в рабское платье, с сообщением, что привез письмо от Антония. Закутанного с ног до головы в плащ, его провели в ее покои. Шел 45 год до нашей эры. В это время Юлий Цезарь разгромил сыновей Помпея Великого в битве при Мунде в Испании, но в Риме поползли слухи о том, что Цезарь погиб и враги приближаются. Фульвия первым делом спросила гонца, жив ли Антоний. Тот в ответ молча протянул письмо, и лишь когда она его распечатала и с трепетом начала читать, обнял и стал целовать оторопевшую от неожиданности супругу.

Так ведут себя, когда любят. С той поры прошло всего четыре года, и если чувства Антония, возможно, остыли или вовсе угасли, Фульвия могла по-прежнему его любить.

Самовластные поступки Фульвии во время проскрипций показывают, что она могла делать по своей прихоти очень многое. Но была ли ее конфронтация с Октавианом вызвана лишь прихотью? Роль Фульвии в развязывании Перузийской войны и ее действия в ходе этой войны, о чем будет рассказано далее, также говорят о ней как о женщине властной. Нельзя не согласиться и с тем, что, скорее всего, вести о романе Марка Антония, от которого она имела двоих детей, с Клеопатрой были Фульвии крайне неприятны. Тем не менее, совершенно неправильно сводить все ее поведение при развязывании Перузийской войны к дамской ревности. То, что именно так стали трактовать ее поведение историки Древнего Рима, неудивительно — такое изложение событий было выгодно победившему в конце концов Октавиану. Однако даже если в действиях Фульвии действительно преобладали не государственные, а личные мотивы, государственные соображения в ее действиях также имелись. И Фульвия, и Маний видели, что Октавиан укрепляет свое положение в ущерб Марку Антонию, поэтому поддержка, оказанная ими Луцию Антонию, отнюдь не выглядит нелогичной. И если Аппиан сводит все в основном к козням Мания и женской прихоти, то Плутарх, хотя и пишет о Перузийской войне лишь вскользь, упоминает о том, что Луций Антоний и Фульвия, «сперва боровшиеся между собой», затем вместе воевали против Октавиана, но объясняет это тем, что Фульвия воевала за интересы своего мужа, Антония, «отстаивая его дело».

Клеопатра VII,

последняя царица Египта

Личные и государственные интересы тут переплелись чрезвычайно тесно.

Положение Октавиана было незавидным, и мало кто на его месте смог бы удержать в руках власть.