Властная идейная трансформация: исторический опыт и типология

Можно выделить, по меньшей мере, два акцентированных сталинских периода в развитии идеологии советского государства. С середины 1930-х гг. И.В. Сталин действительно проводил политику возвращения к цивилизационно-ценностной матрице российской государственности. Реабилитация русских национальных героев и святынь, восстановление патриаршества, борьба с «безродным космополитизмом» – все это отличительные признаки второго сталинского периода. Но ведь был и первый период, совсем иного содержания. Даже противоположного содержания [254] .

После смерти В.И. Ленина в апреле 1924 г. создается Лига безбожников. Именно при И.В. Сталине в 1920-е гг. под руководством Емельяна Ярославского была развернута широкомасштабная антирелигиозная пропаганда. Именно на этот период пришелся апогей русофобии в средствах массовой информации, литературе и искусстве. Сам И.В. Сталин высказывался о вековой отсталости России, история которой являла собой череду поражений от технически превосходящих ее соперников. С высокой партийной трибуны звучали одобряемые руководством партии речи, как например, заявление Н.И. Бухарина о генетической связи русского алкоголизма с природой православия [255] .

Левокоммунистическое наступление продолжалось и в начале 1930-х гг. через реализацию политики «сплошной коллективизации» и «ликвидации кулачества как класса», наносился удар по русскому крестьянскому традиционализму [256] . Осуществлялась кампания по снятию церковных колоколов и передаче их в государственные учреждения для использования в хозяйственных нуждах. Широкий резонанс вызвал, в частности, распил колоколов Исаакиевского собора в Ленинграде. В феврале 1930 г. был закрыт Казанский собор, здание которого передано в распоряжение Исторического музея. Продолжалась кампания по переводу алфавитов национальных меньшинств с кириллицы на латинскую графику.

Еще в июне 1930 г. нарком просвещения, председатель Ученого совета при ЦНК СССР А.В. Луначарский заявлял: «Отныне наш русский алфавит отдалил нас не только от Запада, но и от Востока… Выгоды, предоставляемые введением латинского шрифта, огромны. Он даст нам максимальную международность» [257] .

Кульминация большевистского антирелигиозного похода достигнута в 1931–1932 гг., когда в Москве был взорван храм Христа Спасителя, осуществлен снос храма Парасковьи Пятницы, ликвидировано 30 православных монастырей. 15 мая 1932 г. был опубликован декрет о «безбожной пятилетке». Ставилась задача полного забвения за пять лет имени Бога на территории страны [258] .

Разве не И.В. Сталин стоял в эти годы во главе партийной организации, а соответственно, и государства? Если его политическая карьера прервалась бы по каким-либо причинам в 1933 г., то сталинский исторический образ был бы совершенно иной. Он остался бы в истории как революционер-интернационалист, борец с «русским шовинизмом» и православием.

Однако в 1933 г. ситуация в мире принципиально изменилась. Фашистская партия приходит к власти в Германии. Прежняя интернационалистская идеология обнаружила свою непригодность в борьбе с новым идеологическим соперником. Нужна была новая идеология, собирающая внутренние духовные ресурсы народа, превращающая в фактор государственной политики его исторические цивилизационно-ценностные накопления. Требовалось, соответственно, произвести и смену приверженной прежним левоинтернационалистским догматам политической элиты. И этот поворот И.В. Сталиным был совершен.

Не сходный ли вызов стоит сегодня и перед нынешним национальным лидером страны? Констатация объективности закономерности переориентации высшего государственного руководства на рельсы национально ориентированной державной политики подкрепляет соответствующий прогноз в отношении вероятности перспектив трансформации российской политики. Сама необходимость сохранения властных полномочий объективно выводит на апелляцию к базовым факторам жизнеспособности государства. В конце концов, перед высшим властителем всегда вставала дилемма, заключающаяся в том, что существование страны, а соответственно и сохранение собственной власти, находится в ином направлении, чем путь апелляций к западным ценностям, на который подталкивала его политическая элита.

Предательство элиты дает моральное право кадровой чистки

Евангельское предание о христовых искушениях имеет непреходящее общечеловеческое значение. Кому больше дано, перед тем возникает больше искушений. Политическая элита традиционно являлась наиболее искушаемой частью социума. Для российских политических элит такой искус исторически связан с Западом. Устойчивый характер приобрел стереотип «западного образа жизни». В значительной мере его генезис представляет собой особое направление социальной мифологии. Там, на Западе – материальное изобилие, сервис, бытовой комфорт, политические свободы, технические совершенства, индустрия удовольствий и т. п.