Влажные Области (ЛП)

заключается его цель, чтобы наркоз действовал только во время операции, ни

больше, ни меньше. Из опыта работы он знает, сколько длится такая экстренная

операция, и действия наркоза хватило именно на это время. По нему видно, что

он очень гордится этим. Он говорит, что, к сожалению, сейчас я снова все

почувствую, и боль в том числе. Он дает мне обезболивающее. Он говорит, что

устранить обезболивающими мучительные боли в анусе будет не так-то просто:

мне нужно приготовиться к сильным болям. Даже не сравнить с теми, что я

испытывала до этого. И что же я там себе сделала? Мои ноги опускают вниз.

Постепенно я начинаю чувствовать ноги. Мне снова вводят туда тампон,

перекладывают на другую кровать, накрывают и отвозят в палату. Какая-то

медсестра из операционной, которую я не знаю, и которая плохо возит кровати.

Хуже Робина, когда он вез меня сюда и очень сильно волновался при этом.

Она ставит кровать в моей большой одинокой палате и уходит. По

необходимости мне нужно позвонить. Я и сама знаю. Я лежу здесь уже достаточно

давно.

И что теперь? После такой захватывающе-быстрой потери крови очень

скучно просто так лежать в палате. Мне нужно еще кое-что уладить. Спрятать

подушку. Я поднимаю одеяло, а там ничего нет. Где же она? У кого она? О, черт,

Хелен, ты запуталась. Это точно из-за лекарств. Конечно же, они поменяли белье

после такого обильного кровотечения. А куда они дели подушку? Я не могу

спросить об этом, да и не хочу. Может быть, какая-нибудь глупая медсестра ее

просто выбросила, никому не сказав об этом. Это было бы лучшим вариантом. О

подушке уже позаботились.

Какое-то время не будет больно. Тогда сейчас я могу сделать что-нибудь

хорошее. Только что? Ходить мне точно нельзя. Я и не хочу, если из-за этого там

все снова порвется.

Стучат в дверь.

Робин?

Нет, это зеленый ангел. Работает. На этот раз я не хочу быть такой резкой

как в прошлый раз.

«Здравствуйте», - говорит она.

Я здороваюсь в ответ. Неплохое начало. Я бы с удовольствием задержала

ее в палате как можно дольше, чтобы не было скучно.

Ей придется раскрыть загадку с телефонами.

«Вы даете взаймы деньги пациентам, которые только что прибыли в

больницу, и бесплатно пользуетесь их телефонами?»

«Да, так мы и поступили с тобой. Тебя так трясло от боли, что сначала мы

позаботились об этом. Мы платим из нашей кассы. Но пациенты должны вернуть

эти деньги».

Жаль. Я надеялась, что это сделал Робин.

«В начале года мне делали стерилизацию. И в тот раз такого не было».

Эта информация вообще здесь неуместна, Хелен, блин.

«Это наша новая услуга».

Я прошу ее еще об одном одолжении. Я хочу кофе из буфета. И если уж

она туда пойдет, она могла бы захватить для меня немного свежего винограда и

пакетик изюма с орехами и маком. Деньги на это ей надо взять из ящика

металлического ночного столика. Заодно и деньги на телефон, которые они

одолжили мне.

Она все понимает, берет деньги и уходит.

Пока ее нет, из своей больничной бутылки я наливаю себе полный стакан

воды, выливаю всё содержимое себе в рот, потом сплевываю обратно в бутылку.

Закрыв горлышко большим пальцем, я встряхиваю бутылку. Повторяю так три

раза.

Я жду, когда она вернется. Замечаю, как я устала. Закрываю глаза. Хотя

обезболивающее и наркоз продолжают действовать, я все-таки чувствую боль.

Такое ощущение, как будто они до сих пор зашивают кожу в прямой кишке

острыми металлическими иголками. Они протаскивают нитку и откусывают ее

зубами. Прямо как мама. Очень многие вещи она делает ртом. Даже если это

опасно. Когда я была маленькой, я видела, как она вешала картину

канцелярскими кнопками. Канцелярские кнопки она кладет в рот, забирается на

стул и достает их изо рта одну за другой. От боли я закрываю глаза. На очень

долгое время.

Меня будит стук в дверь, и в палату заходит зеленый ангел. Быстро же она.

Конечно быстрее меня, у нее же не болит задница. В тот раз дорога показалась

мне очень длинной.

Я благодарю ее за то, что она принесла мне все это. И спрашиваю, могу ли

я задать ей пару вопросов. Мне трудно вести обычный разговор. Там снизу дела

совсем плохи. Чем сильнее становится боль, тем обычнее я пытаюсь вести себя.

Конечно, она говорит, да. Я предлагаю сделать ей глоток воды, она с

удовольствием соглашается. Приносит себе чистый стакан из комнаты медсестер.

А ангелам туда вообще можно заходить. При этом им нельзя делать пациентам

уколы.

Она возвращается со стаканом. Наливает до краев и пьет большими

глотками. Я рада. Как будто мы только что поцеловались. Конечно, она не знала

об этом. То есть, в принципе, это произошло без ее согласия. Как будто она была

без сознания, а я ее поцеловала. Я бы так описала наши отношения. Поцелуй

против боли. Не особо помогает.

Несмотря на это, я чувствую с ней сильную связь и смотрю на нее

сияющими глазами. Замечаю, что она очень красиво накрашена, ее нижнее веко

очень тонко подведено голубым карандашом. Так получается только тогда, когда

делаешь это несколько лет, значит, красится она уже давно. Еще со школы.

Отлично.

Я спрашиваю ее обо всем, что приходит мне в голову по поводу

обязанностей зеленого ангела. Как им стать? Где можно устроиться? Большой ли