Влечение

Макс выпрямился. Я подавила в себе желание броситься к Пашке. Он сидел на земле, жалкий и уничтоженный. Я не могла больше на это смотреть и отвернулась.

– Зачем ты? – жалобно прошептала я, глядя на медленно приближающегося Макса.

– Я все сделал правильно, – ответил он жестко. – Основные вопросы надо решать сразу, а не прятаться по кустам. Я не сделал ему больно, просто показал, что он сейчас не прав.

Макс говорил верные слова, но от них становилось только больнее.

– Я тебя провожу, – не столько спросил, сколько просто предупредил он и взял меня под руку.

Но я высвободилась. Мне не нравилась вся ситуация. Я не понимала, почему нельзя жить мирно. Почему свалившееся на меня счастье обернулось вдруг таким количеством неприятностей для других?

Попятившись, я выкрикнула:

– А идите-ка вы оба! К черту!

И побежала к своему дому.

Как ни странно, никто за мной не пошел. Даже не окликнул. Мимо мастерской я пронеслась с такой скоростью, словно боялась, что меня будут задерживать. Лифт натужно загудел, будто во мне от ярости появилась лишняя сотня килограммов.

Мама с тревогой глянула мне в лицо, но я упрямо поджала губы. Говорить с ней я ни о чем не собиралась.

За дверью меня встретила привычная прохлада и темнота. Я рухнула на кровать, готовая вот-вот разреветься.

– Не надо плакать! – Макс стоял около темной шторы, почти сливаясь с ней.

– Убирайся! – прошипела я, швыряя сумку в угол. – Я тебя не звала!

– Звала. Окно было открыто – верный знак приглашения в гости.

Только не смотреть на него… Только не встречаться с ним взглядом… Только не поддаться под влияние его голоса…

Я уставилась на Макса.

Глаза его смеялись. Неужели все произошедшее для него не более чем шутка?

– Жалость не самое лучшее свойство человеческой души. – Его голос бархатной веревкой связывал мои взбесившиеся нервы, и я уже была готова сдаться. – Жалостью ты наносишь еще больший вред. Ситуацию надо разбирать сразу. Твоему другу я объяснил, что ты со мной. Вот и все. И еще наглядно продемонстрировал, что сам он не ангел божий, раз так себя ведет. А то вечно мы за мерзавцев числим других, но не себя.

Макс присел на подоконник, довольно покачивая ногой.

Очень хотелось сказать ему какую-нибудь колкость, так, чтобы он наконец перестал улыбаться. Но нужные слова в голову не приходили.

– А ты у нас, значит, ангел божий? – буркнула я. Раздражения как не бывало. Я впервые спокойно вздохнула.

– Ну, не ангел, – плотоядно улыбнулся Макс, – но готов загладить вину. Что бы тебе сейчас хотелось больше всего?

– Чтоб ты ушел, – пробормотала я, думая о том, с каким удовольствием сейчас вернула бы свое спокойное прошлое, без драк, без беготни и без обид.

Макс согласно кивнул, перекинул ноги через подоконник и соскользнул на улицу. Я даже ахнуть не успела, а за окном уже никого. Секунду постояла на месте, но тут ноги мои подогнулись, и я рухнула на пол. Голову заполнила звенящая пустота. Не в силах подняться, я подползла к подоконнику, трясущимися руками подтянула себя наверх.

В окно ничего видно не было.

– Макс! – прохрипела я, сильнее перегибаясь через подоконник.

Звонок в дверь заставил меня опомниться и опуститься на пол.

– Макс! – взвыла я, хватаясь руками за батарею.

Глава ХIII Зов крови

Звонок дал о себе знать настойчивей, и мама, не дождавшись, пока я соизволю выйти, открыла дверь. Я думала услышать знакомый тенорок Пашки, его извинения, но в прихожей заговорил другой человек.

– Здравствуйте, – бархатный голос мгновенно заполнил собой всю квартиру. – Меня зовут Макс Мишин. Я знакомый вашей дочери Маши. Пришел представиться официально. А вы ее мама?

Зашуршал целлофан, и удивленный мамин голос позвал:

– Маня!

До двери я доползла на четвереньках и только потом встала. Очень хотелось сначала подглядеть в щелочку, что там происходит. Но это было бы глупо.

– Здравствуйте! – По прихожей снова потекли бархатные обертоны. – Макс.

– Сергей Иванович, – отозвался голос папы.

– Май! Где ты?

Дверь распахнулась, чуть не заехав мне по лбу.

В прихожей, распространяя во все стороны волны доброжелательности, стоял Макс. Он был в черном коротком пальто, черных брюках и черном свитере. Переоделся? Когда? У мамы в руках красовался огромный букет тюльпанов, штук тридцать, не меньше – было видно, что держать такую тяжесть ей неудобно, цветов слишком много. А их-то он когда успел купить? Прошло не больше минуты!

– Здравствуй, Маша!

Макс улыбнулся, сверкнув зубами. Меня аж качнуло от невероятности его красоты.

– Привет, – процедила я, не открывая рта. Убить его, гада, мало! Он меня так напугал!

– Я хотел представиться, – продолжал петь Макс, глядя на моих родителей. – И пригласить вашу дочь сегодня вечером на прогулку.

– Да вроде поздно уже… – прогудел папа.

– Сережа, – покачала головой мама, пряча лицо в букет. Для моего папы все время после шести часов вечера, когда он приходит домой, уже позднее.

– Вероятно, Маше надо собраться, – Макс кинул на меня насмешливый взгляд. – Я могу подождать на улице.