Влечение. Истории любви

«Ким не перестает удивлять меня. Он оказался вовсе не букой и не напыщенным снобом, как я боялась и думала. Сегодня весь день рассказывал смешные милые истории, показывал альбом своих пейзажей, изданный в Лондоне. Какая красота! А я не знаю и половины тех мест, где он побывал. Заметив, что я устала, сам предложил сделать перерыв, долго и с удовольствием показывал свой сад. Сад огромный, какой-то дикий, на первый взгляд заброшенный, а на самом деле это жутко модно и называется „пейзажный стиль“».

«Всю эту неделю у меня продолжался костюмированный бал. С утра у Кима меня встречали костюмер, парикмахер, визажист. Каждый день мне подбирали новое одеяние и обувь, делали прическу и макияж, и я гордо восседала на подиуме, изображая то приближенную византийской императрицы, то средневековую знатную даму в сюрко и котте – это такие верхнее и нижнее платья. Ким суетился, куда-то уходил и приносил аксессуары того времени – расшитые жемчугом перчатки, кошелек на пояс, ленту для волос из тисненого бархата.

На следующий день мы будто бы переместились во Францию. Как же сложно носить настоящий корсет! Мне еще закручивали локоны, поднимали волосы вверх и приклеивали мушки – маленькие шарики из черного шелка и бархата. Потом я разгуливала в полосатом платье якобинки, в воздушном одеянии эпохи рококо, закутанная кашмирской шалью, носила кринолины, турнюры, платье англез с облегающим лифом.

А выбрал Ким обычную белую сорочку со шнуровкой, расшитую итальянским шелком; кажется, костюмер называла ее соркани».

Жанну не вполне устраивали деловые, рабочие отношения, установившиеся между ней и Кимом. Она выполняла все его требования, старалась не мешать, когда он был занят или чем-то озабочен. Случалось, Ким подходил к девушке близко-близко и брал ее за руку. Сначала она волновалась, но потом поняла, что и это – тоже часть работы. Он пытается глубже понять ее, осязая теплую кожу, биение пульса на тонком запястье. Она видела, как мучительно Ким ищет, сколько энергии затрачивает на каждую мелочь, и не могла не восхищаться его талантом.

Во время работы он то часами молчал, готовый разразиться руганью от любого неосторожного слова или движения ее бровей, то обволакивал нежностью, угадывал заранее каждое малейшее желание.

Черноволосая девушка во время сеансов принимала соблазнительные позы, обнажала гладкие бедра, не до конца затягивала шнуровку сорочки. Ким чувствительными пальцами художника оглаживал ее, приводя в невиданное волнение.

Черноволосая девушка хорошо знала о своей привлекательности, ее всегда сопровождали восхищенные взгляды мужчин. И лишь в Киме она не ощущала ответного желания, это было обидно, это было досадно.

В один из вечеров Ким пригласил ее посмотреть, что он за сегодня сделал; она подошла к мольберту. Сердце стучало громко. Ей казалось, что воздух вокруг гудит от напряжения. Не помня себя от сильнейшего возбуждения, приподнялась на цыпочки, осторожно тронула распухшими губами его открытую шею, обвила руками, прильнула всем телом. Задыхаясь от желания.

Ким спокойно взял ее за руки и опустил их, также спокойно:

– Я такой вас еще не знал, обворожительная. Когда-нибудь обсудим это более подробно.

Пылая щеками, черноволосая девушка выбежала из студии. У ворот дожидалось такси.

Непростительно громко хлопнув дверью автомобиля, она забралась в темноватый салон, пахнущий дешевой кокосовой отдушкой, и расплакалась от стыда и горя.

Открывая дверь своей квартиры, она услышала знакомый хрипловатый голос:

– Милая!..