Влечение

— Не хотелось бы тебя без нужды беспокоить, но, похоже, у нас проблемы, — продолжала Катрин, следуя за ним в кухню. — А где Софи? — не удержавшись, полюбопытствовала она.

— Ее здесь нет, — сухо бросил через плечо Ив. — Между нами все кончено.

— Ив… — От удивления Катрин остановилась. — Что ты говоришь?.. Знаешь, все ссорятся, но я уверена, что…

— Знаю, знаю. Милые бранятся — только тешатся, — мрачно фыркнул Ив и повернулся к ней. — Нет, Катрин, это не просто ссора. Видишь ли, до того как ты вчера случайно упомянула об этом в разговоре, я даже не подозревал, что Софи — племянница Фернана Рулена. Она вела себя так, будто просто действует в интересах его родственников.

Катрин нахмурилась.

— Ох! Мне, право, жаль. Не следовало тебе это говорить. Честное слово, я не хотела… Но я думала, что ты знаешь.

— Нет, я этого не знал. Она мне солгала! — сурово ответил Ив. Он был не в силах оставаться на одном месте и начал метаться по кухне, отрывисто бросая: — Мало того что она солгала! Она… — Тут он запнулся, не уверенный, следует ли продолжать.

— Ив, я понимаю, что ты должен чувствовать… Тебе очень больно. — Катрин подошла к нему и ободряюще похлопала по плечу. — Я знаю, как ты относился к Фернану и что он заставил вас пережить. Но почему ты не подумал, что из-за этого Софи и умолчала о своем родстве с ним?

Не отвечая, Ив отвернулся к окну. Интересно, поведет ли себя Катрин так же великодушно и благородно по отношению к Софи, когда узнает о вазе? Вряд ли…

— Дело не только в том, что она скрыла от меня свое родство с Фернаном, — нехотя выдавил он. — Имеется еще одно… обстоятельство… — Он на мгновение замолчал, но потом решительно повернулся лицом к Катрин. — У Софи севрская ваза Батистена. Я видел ее собственными глазами, Катрин. Об ошибке не может быть и речи. Ведь это я оценивал ее недавно. Тем не менее Софи утверждала, будто ваза принадлежала ее семье. Даже она поняла, что смешно думать, будто такая вещь могла принадлежать Фернану. Это невозможно. И тогда она принялась врать, будто это ваза ее прабабушки.

— Возможно, она искренне верит в это, — неуверенно предположила Катрин.

— Но почему, почему она продолжает верить после того, как я сказал, что это не так? И даже после того, как я сообщил ей имя настоящего владельца!

— О Господи! — воскликнула Катрин. — Мне так жаль, Ив. Не знаю, что сказать. Софи показалась мне такой милой, такой искренней. Вы созданы друг для друга. Быть может, тебе следует поговорить с ней еще раз?

— Зачем? — вскинулся Ив. — Чтобы услышать еще одну ложь? — Он печально покачал головой. — В любом случае теперь уже слишком поздно. Я позвонил в полицию и рассказал им о вазе. Я должен был так поступить, — быстро добавил он, увидев, как изменилась в лице Катрин. — И ты это знаешь.

— Да, знаю, — тихо подтвердила Катрин. — Но не уверена, смогла бы я поступить так.

— Через полчаса они за мной заедут. В полиции хотят, чтобы я поехал с ними и официально опознал вазу.

— Мне так жаль, — повторила Катрин.

— А мне-то как жаль, если б ты знала, — зло ухмыльнулся Ив.

Они обсудили деловые проблемы, хотя Иву явно было не до того. Катрин собралась уходить.

— Я надеюсь, все это не пойдет дальше тебя и Доминика, — тихо попросил Ив. — Я имею в виду вазу.

— Разумеется. Можешь не сомневаться, — заверила его Катрин.

— Рано или поздно это все равно выплывет наружу, но пока… Представляешь, как я буду выглядеть во всей этой истории?

— А я все же продолжаю надеяться, что случившемуся существует какое-то иное объяснение, — еще раз попробовала успокоить его Катрин, но Ив только криво усмехнулся.

— Спасибо тебе. Это очень благородно с твоей стороны, но мы оба знаем правду. У семьи Софи не могло быть такой вещи. Подумай сама. Эта ваза уникальна. Мелкий фермер вроде прадедушки Софи никогда не смог бы себе позволить, да и не захотел бы купить такую вазу. Это слишком дорогая и изысканная вещь. По словам Батистена, она досталась Гренье в те времена, когда один из них женился на графской дочке. Ваза числилась среди ее приданого и с тех пор переходила из поколения к поколению.

— Так-то оно так, — покачала головой Катрин. — Но знаешь, когда-то, очень давно, я слышала смутные слухи о том, что было две вазы. Не помню только, кто об этом говорил.

— Было две вазы? — с внезапно вспыхнувшей надеждой переспросил Ив. Но тут же помрачнел. — Ты хочешь меня утешить. Спасибо тебе, но это невозможно. Если бы было так, Батистен обязательно упомянул бы об этом, когда мы с ним рассматривали вазу. А он ничего не сказал.

— Ты ведь знаешь Батистена, — возразила Катрин. — Он часто поступает весьма своеобразно. А в том, что касается истории его семейства, он не всегда бывает откровенен. Он считает своего отца образцом добродетели, но Доминик говорил мне, что его дед был далеко не таким. — Катрин умоляюще взглянула на Ива. — Послушай, постарайся понять Софи. Поговори с ней еще раз. Мне невыносимо думать о том, что ей приходится переживать.