Влекомые Роком. Невероятная победа

В то время, когда соединение адмирал Нагумо покидало Курильские острова, капитан 3 ранга ВМС США Уилфрид Холмс, в чью обязанность входило отслеживать передвижение японских кораблей, доложил своему командованию в центре связи Управления военно-морской разведки в Перл-Харборе, что все шесть авианосцев Нагумо находятся «в японских водах».

Вскоре после этого Холмс признал, что «потерял их след». Шли дни, но никакой новой информации о местонахождении японских авианосцев не было. Капитан 3 ранга Эдвард Лайтон, офицер разведки при штабе Тихоокеанского флота США, сообщил об этом 2 декабря адмиралу Киммелю. Если это возмутило командующего флотом, то он не подал вида, а шутливо спросил:

— Возможно, они сейчас обходят Брильянтовую Гору, а вы об этом не знаете?

— Я надеюсь, что мы скоро их обнаружим, сэр, — уверенно ответил Лайтон.

В нескольких милях от них, в Гонолулу, японский генеральный консул Кита получил очередную радиограмму из Токио: «Принимая во внимание сложившуюся обстановку, крайне важной является информация о наличии в гавани линейных кораблей, авианосцев и крейсеров… Ежедневно сообщайте мне, какие корабли и как стоят в каждом подрайоне: на бочках, на якоре, на швартовах у причалов. Подняты ли над базой аэростаты воздушного заграждения? Есть ли какие-нибудь признаки, что это будет сделано? Установлены ли на кораблях противоторпедные сети?»

Это сообщение было перехвачено на Гавайях и переслано шифровальщикам в Вашингтон. У любого, кто прочёл бы этот документ, не осталось бы ни малейшего сомнения, что на Перл-Харбор готовится нападение. Но поскольку это сообщение касалось Гавайских островов и не было «дипломатическим», дешифровка и перевод его были отложены.

Еще один важнейший перехват, который постигла та же судьба, о разделе гавани Перл-Харбора на подрайоны дожидался обработки с сентября и наконец был расшифрован и переведен. Однако, начальник Военной разведки бригадный генерал Шерман Майлс решил, что это «флотские дела», и армии они не касаются. Документ был отослан в военно-морскую разведку, где капитан 3 ранга Элвин Крэмер, руководитель Переводного бюро, пометил его грифом «Интересно», а не «Важно» или «Срочно». Крэмер посчитал, что это не более, чем попытка «какой-то части японской дипломатической службы упростить процедуру связи».

* * *

Бернард Барух, неофициальный советник президента Рузвельта и друг английского премьера Черчилля, беседовал в номере Вашингтонского отеля с Раулем Десвернайном, адвокатом, представляющим концерн Мицуи. Адвокат поведал Баруху, что специальный японский посланник Сабуро Курусу хочет передать сообщение непосредственно президенту Рузвельту, минуя госсекретаря Хэлла. Может ли Барух чем-нибудь помочь в этом деле?

Барух передал просьбу генерал-майору Эдвину Ватсону, одному из секретарей Президента. Ватсон вскоре позвонил Баруху и сказал, что Президент отказывается встречаться с Курусу без Хэлла, но не возражает, чтобы Барух ознакомился с содержанием сообщения и доложил об этом ему.

На следующий день, 3 декабря, Барух встретился в номере отеля «Мэйфлауэр» с Десвернайном и Курусу. Японский посол поклялся, что он, японский народ и Император — все хотят мира, но военные лидеры, «имея по заряженному револьверу в каждой руке, явно хотят пострелять».

Войны можно будет избежать, если он, Курусу, побеседует с Рузвельтом без «злобного, враждебного и ненадежного» Хэлла. Он скажет Президенту, что сможет осадить японских милитаристов, обратившись непосредственно и лично к Императору, который затем попросит Рузвельта стать посредником в достижении соглашения между Японией и Китаем. Очень важно, заметил Курусу, чтобы процесс переговоров не прерывался, и было бы очень хорошо, если бы Рузвельт направил в Японию своего личного представителя, скажем, Гарри Гопкинса.

Хотя Барух сомневался, что это предложение найдет отклик у Президента, он обещал передать его в Белый дом.

Еще один «эмиссар мира», доктор Стенли Джонс, известный миссионер методисткой церкви, также пытался представить похожие предложения президенту Рузвельту. Он позвонил секретарю Рузвельта Мервину Макинтайру, попросив устроить ему встречу с Рузвельтом по вопросу, который он, Джонс, «не может поверить бумаге». Это был план, инспирированный Хиденари Терсаки, сотрудником японского посольства, предлагавший предотвратить войну отправкой личного послания президента Рузвельта Императору Японии.

Макинтайр велел Джонсу быть через двадцать минут у Восточных ворот Белого дома, где его проведут через тайный ход к Президенту без необходимости прорываться через «частокол репортеров».

Рузвельт сообщил Джонсу, что уже раздумывал над личным посланием к Императору.