Вляпалась!

Никто не открыл, что логично: кому надобно ломиться в ранний час? Я постучалась куда наглее, а Маркелов предложил кинуть в окно камень. Кажется, нас услышали, ибо спустя несколько секунд на крыльцо вывалился усатый мужичонка с заспанными глазами-щелочками. Выслушав нескладный рассказ о том, почему нам требуется в столицу прямо сейчас, он назвал свою цену. На мой взгляд, цена была грабительской, но не в наших интересах торговаться. В гигантскую ладонь лег мешочек золотых монет, и глава заметно приободрился и пошел собираться.

Ну а потом мы тряслись на колдобистых дорогах. Столица приближалась, а мои легкие сдавливал неосознанный страх. Накатывал волнами, пожирал собой нервные окончания. Почему я — бестолковая дурочка-маркетолог, которая тащит на смерть бывшего начальника? Почему у меня нет никаких магических талантов?

Я панически боялась за Демьяна, за короля и его сестру-принцессу. За всех, кто стал мне дорог. Даже отчасти за глосса, который так и не дождался очищения своей грешной души. Я боялась того, что не оправдаю их надежд. Что окажусь слишком бесполезна, чтобы кому-то помочь.

Нас высадили на окраине, и окольными путями мы с Сашей добрались до тайного хода в замок. Моё волнение передалось Маркелову, потому он перестал донимать меня вопросами и вообще скорчил максимально серьезную мину, молча осматриваясь по сторонам.

А вот и знакомая канализация. Мы вошли в нутро подземелья, и Маркелов окончательно скис.

— Каковы наши шансы на бесславную кончину? — спросил он безысходно.

— Сто к одному, — невесело пошутила я, когда услышала дикий, ненормальный вой.

Казалось бы, пора привыкнуть, но я всё равно подскочила от испуга. Навстречу несся сгусток материи и верещал так радостно, что я машинально зажала уши ладонями, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Толстые стены коридоров только усиливали звук. Глосс светился будто бы десяток свечей — наверное, от счастья.

— Ты в порядке? — Саша потеребил меня за плечо.

— Ага, — закусив губу, сказала я и помахала глоссу. — Рассказывай, как обстановка?

Маркелов перевел взгляд, в котором читалось: «О, у неё поехала крыша», с меня на пустоту перед собой. Глосс потупился, видимо, обдумывая, как именно поведать о происходящем. А затем, не придумав ничего лучше, рванул вперед.

— Не отставай, — приказала я Саше. — Сейчас всё объясню. Короче, я вижу глоссов…

Перед нами мелькали переплетения проходов, узкие лестницы и бесконечные ответвления ходов. Я даже не пыталась запомнить дорогу, потому что прекрасно понимала, что только сильнее запутаюсь в одинаковых туннелях.

Кажется, мы спустились на десяток этажей вниз. Похолодало, дымок от дыхания плыл в воздухе. Я ориентировалась на свечение, излучаемое глоссом, а вот Маркелов, который не видел ничего, слепо водил перед собой руками. Надо бы взять факел, но как его разжечь?

Наконец, мучения закончились, и глосс застыл возле стены. Я, уже понимая, что перед нами дверь, потыкалась в каменную кладку. Стена раздвинулась беззвучно. Если честно, снаружи было не лучше, чем внутри. Почти полное отсутствие света

— тот исходил из крошечных оконец под самым потолком. Длинный прямой коридор, где пахло древностью и затхлостью. А по обе руки — железные решетки. Некоторые погнутые, другие обломаны и валяются на полу.

«Мы в дворцовой темнице!» — ахнула я. А ведь Дим уверял, что такой не существует. Врунишка.

Саша поднял метровый прут и помахал им на манер меча, потыкал воздух перед собой, рассек быстрым взмахом.

— Аккуратнее, — шепотом попросила его.

— Я смотрел фэнтезийные фильмы, — самонадеянно отозвался Маркелов, поудобнее перехватывая прут.

— Я тоже смотрела, но почему-то не возомнила себя королевой эльфов, — парировала я.

С какой целью глосс притащил нас именно сюда? Мы обходили камеру за камерой. Пустующие, давно никем не используемые, они наводили на мрачные мысли. В стены были вбиты цепи и гигантские крюки, явно не для антуража. От основного хода отделялись лучи-коридоры. Камер так много, что я сбилась со счета. Где-то валялось древнее тряпье, сохранились столы и стулья. Впрочем, глосс вел меня целенаправленно, потому времени на осмотр не оставалось.

Он застыл в середине зала, и я машинально заглянула в камеру. Она была не пуста. Нет. В ней на боку, без малейших признаков жизни валялся мужчина. Такой же, как несколько часов назад, когда он уходил босоногим из поместья. Он лежал головой к стене, и я не могла видеть его лица, но мне хотелось взвыть от страха.

— Мамочки… — пискнула я и попыталась кинуться внутрь, но решетка не поддалась.

Я потратила нескончаемо много минут на что, чтобы отковырять замок ногтями или подручными предметами. Маркелов осматривался, искал способы помочь мне. Впустую. Эта камера, наверное, была единственной, которая сохранилась в целостности. Глосс грустно молчал. Время замедлилось. Не знаю, сколько прошло, но вскоре темницу осветило яркое утреннее солнце.

— Полин, кажется… кто-то идет, — вдруг охнул Маркелов, а глосс поддержал его согласным воплем.