Вляпались. Весёлые истории строителей коммунизма

Николай Сычёв Вляпались (весёлые истории строителей коммунизма)

Выползающий из морга

По названиям совхозов Оренбуржья, Алтая и Казахстана можно изучать географию всего бывшего СССР. Из какой области приезжали на целину новосёлы, такое имя давали и совхозу, а посёлок получал название по этому имени.

Есть на целине и совхоз «Курский» (их даже два – один в Казахстане на берегу Ишима, а другой в Кулундинских степях Алтайского края). Совхозы с годами застраивались, крепли и интенсивно развивались. Вот однажды в один из них вместе с председателем райкома профсоюзов мы поехали на отчётно-выборное собрание.

– Там председатель профкома Марат Каирбаевич для банкета где-то целую бочку пива раздобыл, – сообщает по секрету председатель райсовпрофа о дефицитном в ту пору напитке. Тут я вспомнил разговор мужиков, которые говорили о Марате: «Вот ведь был дурак-дураком, а вступил в КПСС – сразу, видать, и поумнел, раз начальником стал». Но я промолчал, так как председатель райсовпрофа сам давал характеристику для вступления в партию этому Марату, который у него раньше шофёром работал.

Вечером в совхозном клубе народу битком. На заднике сцены ярко-красный кумач гласит: «Профсоюзы – школа коммунизма», и второй лозунг чуть покрупнее: «Решения партии – выполним!»

Избрали почётный президиум собрания. Слово парторг предоставил Марату, который зачитал стандартный доклад, составленный из вырезок газеты «Труд» с вкраплениями деятельности своей профсоюзной организации и своего совхоза. Словом, отчитался, как принято. А вот выступления в прениях были одно необычнее другого. Механизаторы, животноводы, строители – все как один критиковали председателя. Оказывается, он деньги из профкассы пропивает, заседания рабочего комитета не проводит, на производственных участках почти не бывает, стенгазеты нету. Запустил, одним словом, мужик профработу в совхозе. Зря, выходит, год назад Каирбаева предрабочкомом избрали. Апофеозом критики стало известие завгара о том, что сам председатель рабочкома взносы профсоюзные не платит.

До сей минуты Марат сидел тихо, внимая справедливую критику, но при упоминании об уплате взносов не выдержал и перебил завгара.

– Агафоныч, ты чё это? Пошто ж я должен взносы платить, если я не член профсоюза?!

Немая сцена в гоголевском «Ревизоре» была менее впечатляющая, чем здешняя. Зал просто окаменел от такого известия: собравшиеся не дышали минуты две, переваривая эту жуткую новость, пытаясь осознать услышанное и соизмерить с должностью, которую целый год занимал Марат Каирбаевич Каирбаев.

Первым вышел из комы мой приятель – председатель райкома профсоюза. Он выбежал из-за стола президиума прямо ко мне, выхватил у меня блокнот:

– Ты это, Николай, не пиши, чтобы в газете об этом и намёка не было.

Сосед с боку хихикнул. Подхватили другие. И тут такой хохот в зале начался, что даже люстра закачалась. Зал минут пять сотрясался. Один Марат сидел бледный и не смеялся. Председательствующий объявил перерыв.

Отчёт об этом собрании партийные власти так и не разрешили печатать в газете. Каирбаев уволился из совхоза и уехал, но журналистские тропы снова свели меня с ним. Уже в Целинограде встретились (сейчас этот город Астаной называют). Марат устроился в областной драмтеатр заместителем директора по хозяйственной части. Вот на десятилетие открытия этого театра я и попал по газетным делам. Со смехом повспоминали с ним то совхозное собрание, после которого на весёлом банкете мы всё же выпили бочку пива профсоюзным активом.

– Сегодня по завершении торжественной части юбилея театра банкет пошикарнее будет, – заверил Марат. – И пиво отличнейшее. Чешское закупил, бутылочное.

Это мы предполагаем, а где-то кто-то располагает. Да ещё как! Ну, сперва доклад, потом поздравления: устные – зачитывали, материальные – вручали. Все хлопали, ладошек не жалея. Артисты сценки показывали, пионеры стишки юбилярам читали. Власти города и областные культначальники елей лили, по праву нахваливая молодой коллектив. Предгорисполкома в своей торжественной речи отметил, что после капремонта в театре установили круговую вращающуюся сцену. Пока на сцене идёт одно действие, на второй её части готовятся декорации следующего, а затем одним поворотом рычага сцена вращается по часовой стрелке, и пьеса без антракта перетекает к финалу.