Влияние ипотеки на личную жизнь

– Максим, извини за нескромный вопрос, не хочешь, не отвечай. Ты где этот порох-то нюхал? – поинтересовался отец.

– Вторая чеченская. Идиот был, приходится признать.

– О! Максим, ты был солдат?! О! – восторженно воскликнул Платон.

– Был, но тебе не советую. Никому не советую.

– Ну, тот, кто в армии не служил, не мужик, – провозгласил отец.

– Глупости, какие! Это всё умные дяди-пропагандисты для дурачков придумали, чтоб было кого в какую-нибудь Сирию послать и там угробить, – вставила Стелла. – Вон, погляди на вояк этих, кто из них в армии служил? Медалей до пояса, погоны, фуражки с вертолётную площадку, а копни…. Не то что пороху, казармы не нюхали.

– Вынужден согласиться, – со вздохом сказал прокурор. – Хотя твоё замечание по форме совсем неправильное, но по сути очень даже верное.

– Тут надо выпить, – заявил отец и удалился за бутылкой.

– Вам только повод дай, – проворчала мама.

– Пятница! Она же маленькая суббота. Я сейчас. – Прокурор вскочил и унёсся в сторону своего дома.

– Хороший, – сказала мама, глядя ему вослед. – Чем он тебе не нравится? Адвоката какого-то нашла. Хотя, как формулировала, лысый и с бородой. Помнишь?

– Помню, только совсем не программист даже близко.

– Это да. А кому это у нас уже пора в люлечку? – поинтересовалась мама у Платона.

– Ну, баааа, ну маааа! – заныл ребенок. – Хочу с вами, тут интересно.

– Пойдём-ка. – Стелла встала и потрепала сына по голове. – Завтра на пляж поедем.

– С Максимом? Я хочу с Максимом! Он нас звал. Говорил, если мама приедет…

– Можно и с Максимом, – милостиво согласилась Стелла.

Почему бы и нет? Получается, этот прокурор, действительно, приличный человек. Вот разве что мелкий коррупционер. Ну, так пляжу это ни капельки не мешает.

Она проследила, как Платон помылся, почистил зубы, нарядился в пижаму и залез в кровать. Стелла подоткнула ему одеяло и прошептала пару куплетов про великого Платона Геркулесовича. К концу второго куплета ушатанный за день дачными приключениями великий Платон Геркулесович уже сладко зевал. Когда Стелла уходила из его комнаты, он уже ровно сопел.

Вернувшись на веранду, она обнаружила там прокурора с отцом, пьющих водку. Мама хлопотала, нарезая им какую-то закуску. На столе красовалась бутылка португальского портвейна.

– Вот, глянь, чего я принёс? – Прокурор кивнул в сторону бутылки. – Уверен, вам, девушки, понравится.

Он открыл бутылку и разлил портвейн по рюмкам Стелле и маме.

– Взятка, небось? – Стелла отпила глоток и зажмурилась от удовольствия.

– Почему сразу взятка? Конфискованный.

– Хрен редьки не слаще. Хорошо, ребенок не слышит, – сказала Стелла.

– И не видит, – добавила мама.

Они чокнулись и выпили.

На следующий день Стелла, как и обещала накануне ребенку, провела весь день на пляже с ним и с прокурором.

В Питере и пригородах воцарилась редкая жара. Вернее, не такая уж и редкая, а вполне себе регулярная, раз в год, но весьма и весьма скоротечная. Жара случается в северном городе обычно в июле. Конечно, лето на лето не приходится, и жара эта может ограничиться двадцатью градусами тепла в тени, но случаются и года, когда температура достигает целых тридцати градусов, и такое безобразие держится аж целую неделю, а то и две. Ну, насчёт двух недель, старожилы помнят такие года наперечет. А некоторые рассказывают, что как-то такая жара держалась весь июль. Врут, наверное.