Влияние морской силы на историю

Намерения и цели Франции и Испании были более сложны. К таким нравственным стимулам, как наследственная вражда и жажда мести за недавнее прошлое, без сомнения, сильно влиявшим на настроение народов этих королевств, во Франции прибавлялась также симпатия салонов и философов к борьбе колониста за свободу; но как ни сильно влияют сентиментальные побуждения на деятельность наций, только осязательные средства осуществления их допускают обсуждение и измерение. Франция могла желать возвратить свои североамериканские владения; но жившее тогда поколение колонистов слишком хорошо помнило о старых схватках, для того чтобы согласиться на удовлетворение подобных желаний по отношению к Канаде. Сильное наследственное недоверие к Франции, которое характеризовало американцев революционной эры, впоследствии затмевалось горячей благодарностью за ее действительную симпатию и помощь. Но в то время понимали и Франция чувствовала, что возобновление ею упомянутых претензии могло побудить народы одной расы, только недавно отшатнувшиеся друг от друга, к примирению путем уступок, которых сильная и дальновидная партия в Англии никогда не переставала требовать. Она поэтому не выказывала, а возможно и не имела стремления к этому объекту. Напротив, она формально отреклась от притязаний на какую-либо часть континента, которая находилась тогда или незадолго до того под властью британской короны; но она настаивала на свободе действий в завоевании и удержании за собою любых Вест-Индских островов, причем и все другие колонии Великобритании, разумеется, были также открыты ее нападениям. Главными целями, имевшимися в виду Францией, были, следовательно, английская Вест-Индия и тот контроль над Индией, который перешел в руки англичан, а также своевременное обеспечение независимости Соединенных Штатов, после того как им удастся произвести достаточную диверсию в ее пользу. При политике монопольной торговли, характеризовавшей то поколение, ожидали, что потеря Англией этих важных владении умалит коммерческое величие, на котором зиждилось ее благосостояние, и тем ослабит ее и усилит Францию. На самом деле борьба, которая должна была бы быть более сильною, являлась основным побуждением для Франции, все ее частные цели сводились к одной главной цели, которой они и подчинялись, – к достижению морского и политического превосходства над Англией.

Достижение перевеса над Англией, в соединении с Францией, было также целью одинаково обиженного, но менее энергичного королевства Испании; но в ее обидах и в тех целях, к которым она стремилась, было больше определенности, чем в более широких видах ее союзника. Хотя ни один испанец того времени уже не видел родного флага на Менорке, Гибралтаре и Ямайке, тем не менее течение времени не примирило гордой и упрямой нации с потерей этих пунктов; равным образом, со стороны американцев не было такой традиционной оппозиции к возобновлению испанского владычества во Флориде, как по отношению к вопросу о Канаде. Таковы были цели, преследовавшиеся обеими нациями, вмешательство которых изменило весь характер американской войны за независимость. Нет необходимости говорить, что не все они были открыто заявлены между причинами или предлогами для открытия враждебных действий; но прозорливое английское общественное мнение того времени справедливо заметило, что настоящие основания действий объединенных бурбонских дворов заключались в следующей краткой фразе французского манифеста: «Отомстить за обиды и положить конец узурпированному Англией тираническому владычеству над океаном, которое она стремится поддерживать». Короче говоря, что касается целей войны, то по отношению к ним союзники занимали наступательное положение, тогда как Англия была поставлена в оборонительное.

Тираническое владычество над морями, в котором не без оснований обвинялась Англия, опиралось на ее большую морскую силу – действительную или потенциальную; на ее торговлю и вооруженное судоходство; на ее коммерческие учреждения, колонии и морские базы во всех частях света. До этого времени ее рассеянные колонии были связаны с нею узами искренней преданности и еще более сильными побуждениями собственного интереса, обусловленными торговыми связями с метрополией и защитою ее сильного флота, постоянно находившегося в их водах. Теперь возмущение континентальных колоний разорвало цепь укрепленных портов, на которые опиралась ее морская сила, тогда как бесчисленные торговые интересы, связывавшие их с Вест-Индией, которым вредили последовавшие военные действия, уменьшали симпатии к метрополии также и на островах. Борьба велась не только за политическое владычество и торговые интересы, – она включала также и военный вопрос первостепенной важности: должна ли цепь морских станций, покрывающая один из берегов Атлантики, связывающая Канаду и Галифакс с Вест-Индией и опирающаяся на благоденствующее мореходное население, остаться в руках нации, которая пользовалась не имевшею прецедента морскою силою с постоянной и решительной агрессивностью, притом с непрерывным успехом?